Причем поступить они решили по-хитрому: не предлагать союз, но просить принять их под его руку. Подразумевалось, что раз он примет их, следовательно, других хозяев на своих землях уже не потерпит и сам, без всяких просьб, начнет войну с рыцарями.
А чтобы посольство выглядело солиднее, оно было составлено не только из старейшин Толовы, Унгавы, Саккалы, Виронии, Гервы, Гаррии и прочих областей Эстляндии, изнывающих под датчанами и немцами. Вместе с ними послали своих людей и воинственные куроны, и неукротимые эзельцы, и, казалось бы, давно покоренные немцам семигаллы из Терветена, от которых по такому случаю прибыл их кунигас Вестгард вместе с Мадэ, Гайлэ и старейшиной Аскраты Виэвальдом.
Князя-старейшину всех эстов, которого уже не было в живых, заменил его брат Уннепевэ, а от старейшин Саккалы прибыли Ганиалэ и Анно. Словом, лучших из лучших своих сынов послала к рязанскому князю прибалтийская земля, изнемогающая под тяжелой дланью немцев и датчан.
Шли они тайными тропами и потому добрались до Рязанской Руси незамеченными, а там было уже полегче, хотя все равно ехали не в открытую – таились от рижских купцов, могущих донести своему епископу.
Правда, начало выдалось неудачное. Едва они прибыли в Рязань, как выяснилось, что князь Константин ныне пребывает в Киеве, хотя вот-вот должен оттуда приехать.
Однако нет худа без добра. Пока длилось томительное ожидание, послам удалось проведать, что верстах в тридцати от столицы есть заповедная дубрава, посвященная Перуну, в которой до сих пор служит волхв Всевед, который, по слухам, в чести у самого князя. Так что старейшины не теряли даром времени, успев и знакомство свести, и принести жертвы во исполнение задуманного, и даже обсудить дальнейший план действий, тем более что таиться приходилось даже тут – один из глазастых лэттов приметил рижского купца Петера, якобы припоздавшего с отплытием.
Вот и думай, то ли и впрямь он не успел отправиться в обратную дорогу, то ли задержался специально, чтобы по тайному поручению Альберта все высматривать и вынюхивать в логове главного врага ливонского епископа.
Словом, послы решили не рисковать. Проведав, что князь Константин на обратном пути непременно должен заглянуть в некий град Ожск, они подались туда, однако и там их подстерегала неудача, по повелению рязанского правителя иноземным гостям въезд в град был воспрещен. Делать нечего, немного подивившись такому странному запрету, послы поехали еще западнее, к Ольгову. В Рязани же они оставили всего одного человека – того самого, глазастого, по имени Веко.