Словом, на следующий день воевода опять приехал в княжеский терем. Медов у него и в своем хватало, но не пить же в одиночку, а слуг брать в собутыльники тоже не годилось – подрыв авторитета.
«Старые дрожжи» сработали четко. Уже после третьей чары Вячеслав порывался исполнить парочку песен, старательно, хотя и не совсем умело аккомпанируя себе на гуслях, которые выпросил в свое время у Стожара. А чего не попеть, когда за окном птички чирикают, а кругом все живы и здоровы.
С песни все и началось. Воевода вспомнил неофициальный гимн белой гвардии и затянул: «Как ныне сбирается вещий Олег…».
Закончил он ее, правда, быстро – забыл слова, но Константин, не дав начать другую, тут же спросил:
– Кстати, об Олеге. Как насчет того, чтобы примерить его лавровый венок? Я тут собираюсь нашего епископа произвести в митрополиты, так что на следующий год тебе с ним, скорее всего, придется катить в Константинополь. У тебя план готов?
– Ну, так, вчерне, – замялся Славка. – Ребятки приедут оттуда к концу лета, тогда и возьмусь. Лучше послушай вот эту песенку…
Второй раз Константин напомнил об этом другу уже в сентябре, но тот ответил, что в такие погожие дни надо не корпеть над бумажками, а бегать в атаку вместе с народом и вообще план – дело плевое и всегда успеется.
В третий раз, уже в начале ноября, у Вячеслава тоже нашлась какая-то увертка, после чего князь нахмурился и на следующий день самолично прикатил к другу. Тогда-то они и просидели до глубокой ночи над разработкой захвата Царьграда.
В основном, разумеется, идеи толкал воевода, а Константин преимущественно занимался их критикой либо одобрением, после чего они уже вместе разрабатывали детали.
Первое же из предложений – об использовании спецназа для взятия стен – было забракована почти сразу.
– Людей положишь и ничего не добьешься, – возмутился князь. – Не пройдет твой шаблон. Ты сам посмотри – там же три кольца стен. Уж где-нибудь в одном месте, но тревогу поднимут, толпа сбежится, и что делать будешь? Нет, входить надо тихо и мирно, а на стены подниматься изнутри. К тому же на третьем кольце, которое самое высокое, часовые, как правило, наименее бдительны – надеются на тех, кто стоит на внешних стенах.
– А самая высокая – это сколько? Тут они понаписывали свою цифирь, да еще в саженях с локтями. Перевести бы, – вздохнул Вячеслав, умильно поглядывая на князя.
Константин перевел. Воевода посмотрел на расчет и, хитро грозя пальцем, заметил:
– Так не бывает. Либо они чего-то перемудрили, либо ты. Смотри, какие у тебя размеры рва?
– Двадцать в ширину и десять в глубину. Чего неясно-то?