Когда дома бываете?
С в е т а. После семи. А в чем дело?
К о с т и к. Объясню вам позднее.
С в е т а. Все загадки… Понять ничего нельзя.
Вновь выходит Велюров. Отдает билеты.
В е л ю р о в. Завтра — в восемь.
С в е т а. Здесь — два?
В е л ю р о в. Вам с Ирой. Вы подойдете после концерта?
С в е т а. Если рано закончится. Счастливо!
В е л ю р о в (тихо). Наяда моя…
Света уходит.
Что вы ей говорили?
К о с т и к. Надо ж было занять чем-то девушку, пока вы натягивали брюки.
В е л ю р о в. Увольте. Обойдемся без вас.
К о с т и к. Как угодно. (Набирает номер.) Миллион извинений. Анну Адамовну. (Слушает.) Миллион благодарностей. (Вешает трубку.)
В е л ю р о в. У вас с ней не может быть ничего общего.
К о с т и к. Почем вы знаете?
Телефонный звонок.
(Снимает трубку.) Да? Это — вас. (Передает трубку Велюрову.)
В е л ю р о в. Я слушаю. Кто? Илья? Нет, не ждал. Да, я в курсе. Ах, вот оно что… Красиво. Я входил в Мосэстраду как в дом родной, а теперь я иду туда как на Голгофу. (Слушает, страстно.) Ну, а кто не пьет? Назови. Я жду. (Слушает.) Нет, достаточно. Я удовлетворен. Да, все правильно. Вы мне плюнули в душу. (Вешает трубку.) Негодяи.
К о с т и к. Неправда. Они за вас борются.
В е л ю р о в. Ах, оставьте. Я вижу всех насквозь.
К о с т и к. Вы должны победить эту страсть. (Поеживаясь.) Как сыро… А не хлопнуть ли нам сейчас по рюмашечке?
В е л ю р о в (с грустной улыбкой). Вы заметьте — не я это предложил.
Костик заходит к Велюрову. Бой часов. Из двери, расположенной рядом с дверью Хоботова, выходят Савва Игнатьевич Ефимов, долговязый, неправдоподобно худой, с длинным вытянутым лицом, и его друг Леонтий Минаевич, коренастый крепыш с удивленными глазами.
С а в в а. Здесь, Леонтий, и подымим — в коридорчике, тихо, культурно. Она, брат, в комнате не велит.
Л е о н т и й. На сундучок присесть позволительно?
С а в в а. Смело садись. Видать по всему, этот сундук не такое выдержал.
Л е о н т и й. Как же у вас все это сладилось? Хоть теперь объясни обстоятельно.
С а в в а. Летом мы соседями были. Взял я отпуск — куда податься? Наш Петухов мне и скажи: езжай, Савва, в тихое место. От Савеловского вокзала, не доезжая станции Икша. Там у снохи имеется дом. Сдаст комнатенку, а плата божеская. Поехал. Так оно все и началось. Они — дикарями, и я — дикарем.
Л е о н т и й. И как это все развивалось ступенчато?
С а в в а. Видишь ли ты, какое дело: сам — выдающийся феномен. Подкован он, надо сказать, исключительно. На всех языках как птица поет. Но может быть, по этой причине нет равновесия в голове. Как бы это тебе объяснить — живет в неустойчивом состоянии.