Внизу зазвучали выстрелы и шум борьбы. На лестницу выскочили двое охранников дома Асади, спешащие в сторону комнаты заложников.
– Лилит! – скомандовал Малыш, и девушка, поднявшись «на колено», сделала несколько выстрелов. Окно бисером осколков обрушилось вниз, а трупы охранников покатились по ступеням лестницы.
Они еще не успели остановить своего падения, когда на нижних ступенях появился инспектор Стоун с двумя бойцами полицейского спецназа. Один из бойцов вскинул короткий автомат в сторону окна, но инспектор стремительно положил руку на его плечо, останавливая готового открыть огонь стрелка. Майкл качнулся назад, убирая из оконного проема перископ.
– Малыш Джокеру! Гончая на месте, – доложил он, перекатываясь по крыше к Упырю.
– Понял тебя. Отходите, – подтвердил сержант Макфлай и, обращаясь уже к кому-то другому, добавил: – Папу в зону действия! Все, уходим. Бубен, сообщи Умнику, что мы возвращаемся домой. Пусть открывает для нас коридор…
Тем временем стрельба и шум в особняке стихли. Дом перешел под контроль полиции и службы безопасности банка. Сопротивляющиеся защитники особняка были уничтожены или захвачены. Полицейские тщательно обыскивали все закоулки огромного дома, вытаскивая пытающихся спрятаться от мускулистой руки правосудия. Один из полицейских автогравов вырулил прямо к крыльцу, и двое дюжих полицейских, вытащив упирающегося Сададдина Асади, втолкнули его в кабину. Наручники, украшающие его руки, не позволяли усомниться в том, что инспектор Стоун четко и решительно разруливает ситуацию, пользуясь подвернувшейся ему удачей. Полицейские уселись по бокам от Асади, и автограв сразу сорвался с места, унося владельца особняка прочь.
Со стороны просеки вынырнул яркий автограв такси и стал стремительно приближаться к разрушенным воротам особняка. Навстречу вышли вооруженные полицейские, жестами заставляя машину такси остановиться перед воротами. После минутного общения такси пропустили внутрь ограды, и яркий автограв проплыл к центральному подъезду особняка. Дверь скользнула в сторону, и из салона выбрался Роберт Токарев. На его лице было написано отчаянное волнение, которое отставной полковник никак не мог сейчас скрыть. Он ощущал, что от этого волнения даже в глотке пересохло так, что Роберт опасался, что не сумеет говорить. Он шагнул к крыльцу, и тут в широком дверном проеме возник инспектор Стоун, сопровождающий двух бледных молодых людей. Гравитолет прессы стремительно снизился, беря крыльцо крупным планом.
– Папа! – воскликнула Элиза Токарева, бросаясь к отцу.