– Слава богу, – разом сказали обе. И это было все, что они могли сказать в такую минуту.
Потом императрица рассказала о своем побеге из Петергофа, о своих опасениях и надеждах. Дашкова благоговейно поцеловала ей руки и, в свою очередь, описала собственные тоскливые часы ожидания, которые были тем тягостнее, что княгиня, из-за подлости портного, не могла встретить Екатерину вовремя. Императрица понимающе – женщина женщину всегда поймет, когда речь идет о коварстве мужчины или нерадивости портного! – взглянула на нее и сказала, что беспокоиться не стоит: необходимое мужское платье можно взять у гвардейцев. Сама она тоже решила переодеться, поэтому одолжила гвардейский мундир у капитана Талызина, а Катерина Романовна – у лейтенанта Пушкина, бывшего примерно ее роста и сложения. Эти мундиры, между прочим, были древним национальным одеянием Преображенского полка со времен Петра Великого, но впоследствии заменены прусскими куртками, введенными Петром III. Едва императрица вошла в город, гвардейцы будто по команде сбросили с себя иностранный мундир и оделись в свое прежнее платье.
Катерина Романовна с удовольствием взглянула на себя в зеркало. Сестрица Елизавета оказалась права: мундир преобразил княгиню, сделал ее стройнее. Сейчас она напоминала юношу с умным лицом и вдумчивыми глазами.
– Ах, кабы так всегда ходить! – пробормотала Катерина Романовна, оглядываясь на императрицу, которая тоже выглядела в мундире премило. Особенно хороши были ее стройные ножки, которые заставили Дашкову завистливо вздохнуть: ей-то вот с ногами не повезло, и, если правду сказать, лучше бы им оставаться скрытыми под юбками…
Однако, задумавшись о ногах новой российской государыни, Катерина Романовна каким-то естественным течением мысли перешла на движение вообще. И подумала, что император вполне может двинуть из Петергофа войска на столицу.
Она подошла к государыне, совещавшейся с сенаторами, и на ухо сообщила ей свою мысль. Секретарю тотчас же было приказано написать указ в две главные части, которые должны были охранять два единственных незащищенных подступа к городу по воде. Сенаторы поглядывали на Дашкову кто неодобрительно, кто с любопытством, разумея ее странный вид в мужском костюме, однако она покосилась в зеркало – и снова нашла себя обворожительным мальчиком.
«Надо будет не забыть написать в моей будущей книге, как хорошо я выглядела в мужском костюме и как восхищенно взирали на меня все сановники!» – подумала она.
Конечно, Катерина Романовна мужчин презирала, однако в это мгновение вдруг посетила ее мысль: какая жалость, что она не родилась юношей! Тогда она могла бы искать любви императрицы!