К половине шестого грузовик был нагружен, а без четверти шесть уже стоял на платформе машины времени. Барни проверил, все ли вернулись с грузовиком, и просунул голову в кабину профессора.
- Отправляйтесь, проф, только подождите, пока я не сойду с платформы.
- Значит, вы не вернетесь вместе с нами?
- Совершенно верно. У меня здесь дела. Вы разгрузите платформу, затем возвращайтесь за мной примерно через пару часов, скажем, около десяти. Если меня к этому времени не будет здесь, я позвоню вам по телефону, что у склада, и введу с курс дела.
Хьюитт почувствовал себя уязвленным.
- По-видимому, вы считаете, что я таксист при машине времени, а я отнюдь, не уверен, что это дело мне по душе. Мне казалось, что я доставлю вас в одиннадцатое столетие, где вы снимете фильм, после чего мы возвратимся обратно. Вместо этого я только и делаю, что катаю туда-сюда из одиннадцатого в двадцатое столетие…
- Успокойтесь, профессор, мы уже вышли на финишную прямую. Вы думаете, я согласился бы потерять два часа, если бы это не было совершенно необходимо? Мы сделаем еще один прыжок во времени, окончим картину, и работа завершена. Все будет готово, останется разве что аплодировать.
Стоя рядом с воротами павильона, Барни увидел, как платформа исчезла в прошлом. Обратно к дикарям первобытной Канады, к потрескавшимся губам и холодным дождям. Пусть себе едут. Сам же Барни собирался отключиться часа на два. Конечно, за это время ему придется провернуть кое-какие дела, но значит ли это, что он не имеет права немного развлечься? Сейчас еще не время отдыхать по-настоящему, так как фильм еще не в коробке на столе у Л.М., но конец был уже виден, и Барни чувствовал усталость от непрерывной многомесячной работы. Первое, что он собирался предпринять, - это заказать себе первоклассный обед в ресторане Чейзена. Уж что-что, а это он может себе позволить. В любом случае не было смысла ехать в «Заплесневевший грот» раньше чем к девяти вечера.
В его возвращении в Калифорнию двадцатого было что-то нереальное, фантастическое. Казалось, события развиваются слишком быстро, вокруг слишком много кричащих красок, и от выхлопных газов разболелась голова. Деревенщина! Обед, начатый с виски и обильно сдобренный шампанским с бренди, под конец помог избавиться от головной боли, и когда Барни в начале десятого вылезал перед клубом из такси; к нему вернулось хорошее настроение. Он даже ухитрился не обидеться при виде зеленого входа с намалеванными на нем красными черепами и скрещенными костями.
- Остерегайтесь, - простонал загробный голос, когда Барни распахнул входную дверь. - Остерегайтесь, ибо всякий, кто входит в «Заплесневевший грот», делает это на свой страх и риск. Остерегайтесь… - Магнитофонная запись оборвалась, когда Барни закрыл дверь и на ощупь двинулся вперед по тускло освещенной, застланной черным бархатом лестнице. Занавес из светящихся пластмассовых костей был последней преградой перед входом в святая святых самого клуба. Барни бывал здесь и раньше, так что странность обстановки не произвела на него никакого впечатления. Она не впечатлила его и в первый раз. Тогда она была лишь немного лучше - или хуже - дома призраков на карнавале. Мигали веселые огни, в углах висела резиновая паутина, а стулья были исполнены в виде гигантских мухоморов. Он был единственным посетителем.