- Конечно. Мне кажется, нет никаких оснований для беспокойства.
- Ах, никаких оснований? Но ведь если все это так, значит, никто не делал чертежа! Он просто путешествует в моем бумажнике, и я передаю его самому себе. Ну-ка, объясните это! - закончил он, торжествуя.
- В этом нет никакой необходимости, объяснение кроется в самом чертеже. Этот лист бумаги представляет собой самостоятельно существующее временное кольцо. Никто не делал этого чертежа. Он существует потому, что существует, и это вполне достаточное объяснение. Если вы хотите понять, что к чему, позвольте проиллюстрировать на примере. Вам известно, что у любой бумаги есть две стороны. Однако если вы возьмете полосу бумаги, повернете один ее конец на 180^ и соедините концы, то перед вами окажется кольцо Мебиуса - полоска только с одной стороной. Она существует. Сколько бы мы не твердили, что это невозможно, ничего не изменится. Факт налицо. То же самое можно сказать о вашем чертеже - он существует.
- Но… откуда он взялся?
- Если вам так уж нужно это знать, то можно сказать, что он взялся из того самого места, куда делась пропавшая сторона кольца Мебиуса.
В мозгу Барни мысли завязались в тугой узел и концы их свободно болтались. Он смотрел на чертеж до тех пор, пока у него не начали слезиться глаза. Кто-то ДОЛЖЕН БЫЛ сделать его. И каждый кусок бумаги ДОЛЖЕН иметь две стороны… Дрожащими пальцами он уложил чертеж в бумажник, спрятал его в карман и подумал, что, может быть, ему удастся забыть обо всем, что произошло.
- Мы готовы к прыжку во времени, как только будет дана команда, сказал Даллас.
- К какому прыжку во времени? - спросил Барни и, моргая, уставился на стоящего перед ним трюкача.
- Прыжку в следующую весну, 1006 года, о котором мы говорили полчаса назад. Продукты переданы Оттару, группа все упаковала и готова сняться с места, как только последует команда. - И он указал на длинную цепочку грузовиков и трейлеров.
- Ах да, в следующую весну, ты прав. Скажи, Даллас, ты знаешь, что такое парадокс?
- Испанский цирюльник бреет всех мужчин в городе, которые не бреются сами. А кто же тогда бреет самого цирюльника?
- Примерно в этом духе, только еще похлеще.
Внезапно Барни вспомнил о забинтованной руке. Подняв к лицу свою правую верхнюю конечность, он внимательно осмотрел ее с обеих сторон.
- Что случилось с моей рукой?
- Мне кажется, она в полном порядке, - сказал Даллас. - Может, хлебнешь глоточек?
- Это не поможет. Я только что встретил самого себя с окровавленной повязкой на руке, и этот «я» не хотел даже сказать, как это произошло и серьезно ли это. Ты понимаешь, что это значит?