Мальчик обнимал ее за шею худыми смуглыми руками и шипел, шипел…
– Ничего, – бормотала Ольга. – Сейчас.
И вот последняя лестница. Ольга взглянула наверх с отчаянием, вдруг осознав, что ей никогда в жизни не подняться с этим юношей, который становился с каждым мгновением все тяжелей и тяжелей.
Слезы так и хлынули из глаз, но она даже не могла их вытереть, потому что боялась разжать руки: раненый упадет.
Она стояла и тихо всхлипывала от горя и бессилия.
«Надо отдохнуть, – сообразила вдруг Ольга. – Мне надо отдохнуть только одну минуточку. Положить раненого, перевести дух и размять руки. Тогда вернутся силы, и я смогу тащить его дальше».
Вдруг она осознала, что мальчик умолк, а его руки, до боли сжимавшие ее плечи, упали.
Посмотрела – и ахнула, увидев, что из угла рта парнишки сочится кровь, а глаза его закатились.
– Ты что? Миленький, ты что? – пробормотала она – и зашлась в рыданиях. Он был мертв, безнадежно мертв. – Прости, прости, – пробормотала Ольга, опуская его на пол. – Я не смогла. Я не смогла!
Обо всем забыв от горя – чудилось, смерть этого мальчишки, которого она раньше даже не замечала среди других раненых, стала последней каплей, переполнившей чашу ее отчаяния! – Ольга поникла рядом с ним, заливаясь слезами. Они капали на лицо башкира, как дождь. Черты его расплывались в глазах Ольги, как если бы их затягивала водяная пелена. И вдруг Ольга с необычайной ясностью, словно со стороны, словно чужими глазами, увидела страшную картину: волжская глубина, стремнина, песчаное дно, на котором косо стоит серо-зеленый, покрытый тиной пароход с облупленной надписью «Александр Бородин» на борту и красным крестом на разбитой снарядом рубке. Скелеты в трюмах, скелеты в каютах, скелеты в коридорчиках. И здесь, около маленькой крутой лесенки, два скелета. На одном клочья гимнастерки, на другом – белого халата. Рыбы вплывают в разбитые иллюминаторы и заглядывают в пустые глазницы черепов…
Нет!
Ольга вскочила, бросила последний взгляд на башкира, лицо которого уже приняло мертвое, смиренное выражение, и со стремительностью, невесть откуда взявшейся, взлетела по лесенке, пронеслась по обгорелой палубе к борту. Волга вокруг была вся покрыта дверьми, скамейками, какими-то досками, с помощью которых держались на воде люди. Кое на кого были надеты спасательные круги. Кто-то плыл сам. Накренившееся судно отчасти защищало плывущих от разрывов, однако порой то один, то другой снаряд перелетал через борт и врезался в гущу людей. Грохот, брызги, крики! Кромешный ад!
Ольга подскочила к самому борту, замерла на мгновение – у ее ног лежал убитый боцман Костин. А сержант? Где спасенный им сержант?