Ольга молча, холодными глазами смотрела из окна. Она так измучилась за эти три дня, так перепугалась мотоциклетного треска, что, кажется, не шелохнулась бы даже, появись сейчас на дворе и впрямь немцы.
Немцы, которых привел Казбегов…
Однако появились не немцы. Поблизости вдруг показалась Коровья Смерть – точно так же небрежно одетая, как и Варвара Савельевна, только костлявые плечи женщины были прикрыты платком. Она тоже была нечесаная – черные полуседые патлы торчали во все стороны, а на затылке моталась тощенькая косица.
Увидев Коровью Смерть, Варвара Савельевна что-то быстро сказала Казбегову – тот умолк, повернулся настороженно, неприветливо буркнул и махнул рукой. Коровья Смерть перекрестилась и кинулась со всех ног со двора к своей хате.
Казбегов посмотрел на солнце, которое уже проглядывало сквозь предрассветную завесу, снова что-то сказал и, взявшись за руль, нажал на стартер мотоцикла. Исчез в клубах пыли и грохочущих раскатах. А Варвара Савельевна на миг вернулась в дом, выбежала с платком и гребенкой, кое-как заколола волосы, закрутив их в небрежный узел, платком прикрыла плечи, сунула ноги в старенькие чуни, всегда стоявшие на крылечке, плеснула в лицо водой из висячего рукомойника – и побежала со двора.
Ольга в полном недоумении смотрела ей вслед.
Варвара Савельевна вбежала в один двор, в другой, постучала в одну хату, потом в другую… Она не входила внутрь, что-то быстро говорила, стоя на пороге, проснувшимся хозяйкам или вообще только в окна стучала. Распахивались створки, появлялось заспанное, встревоженное лицо… Несколько слов, короткий, послушный кивок хозяйки – и Варвара Савельевна убегала дальше. Она скрылась между домами, а в тех дворах, где она только что побывала, начиналась суматоха, совсем непохожая на обычную тихую, неторопливую возню: жители Мазуровки, по пословице, долго запрягали, да быстро выезжали.
На сей раз они, впрочем, запрягали в самом буквальном смысле. И очень быстро! Во дворах, видных Ольге из окошка, уже стояли лошади, впряженные в арбы. Туда наваливали солому, кидали какие-то ряднушки, а сверху… укладывали раненых, выводя или вынося их из хат или амбаров. Еще не вполне проснувшиеся, всполошенные, сжимая в руках кто краюху хлеба, кто какой-то узелок, кто даже кринку, второпях собранные и сунутые им хозяйками, они ни о чем не спрашивали, покорно принимая эту новую перемену в судьбе, только обводили взглядами суетившихся вокруг женщин и подростков – кто настороженно, кто с обреченным выражением.
– Ну что ты стоишь как громом прибитая?! – раздался за Олиной спиной всполошенный вскрик, и она испуганно обернулась. Варвара Савельевна – Ольга и не заметила, как она вернулась, – заглянула в комнатушку. – Собираться пора!