– Кого вы имеете в виду? Ведь не мог же он на место Янохи посадить Дузя?
– Не о Дузе речь, хотя и таких он жалует. Нет, он тащил молодых, с образованием. Вербовал себе сторонников. Сменил сразу двух начальников строек. Один-то пока еще держится. Сидит на ремонтных работах, а второй прошлый год потонул по пьяному делу.
– Их фамилии? – Корч слушает с интересом.
– Один – Роберт Лопальский, а второй – Ежи Врубль. Этот Лопальский сорвал все сроки строительства, и его пришлось-таки перевести потом на другую работу. А Врубль того хуже – напился пьяным, полез купаться и потонул. Так что из директорских выдвиженцев получился один конфуз. А вы бы посмотрели, как они оба фордыбачились. Все им не так: и стиль работы, и методы, и снабжение, а перво-наперво, конечно, мы, старые работники, пришлись им не по нутру. Что им наш опыт?! Сами, мол, с усами. Вот тебе и допрыгались!
– Ну, если человек утонул, хорошо ли говорить «допрыгались»? – замечает Корч. – Или вы думаете, в это дело кто-нибудь замешан?
Крохотные глазки Антоса вспыхивают.
– Да кому он нужен?! Наоборот, говорили, будто на стройке дела у него плохи: погорел. Ревизия вскрыла вроде бы крупную недостачу стройматериалов. Но тут он утонул, на том дело и кончилось…
Корч прощается. Антос долго еще сидит без движения: «Что он все-таки хотел у меня выведать?» – точит его беспокойная мысль.
Корч возвращается к себе в отдел.
«Интересно, как это удалось Борковскому при виде мешка с цементом, принесенного Дузем, сразу определить, что он украден именно со склада? С равным успехом мешок мог быть украден с любой стройки?»
«Борковский, Антос, – записывает он в блокнот, – выяснить, что их связывает».
Станислав Дузь – высокий, кряжистый рабочий – едва умещается с противоположной стороны стола, опирается на него всем телом и, явно не зная, куда девать руки, растерянно смотрит на следователя.
– Профессия?
Дузь разводит руками.
– Какая у меня профессия? Работаю разнорабочим на стройке в микрорайоне Заборувек.
– Судим? – Корч отрывает взгляд от исписанного листа.
Дузь сжимает зубы, морщина на лбу проступает резче.
– Да. – ответ звучит коротко и глухо.
– За что?
На губах Дузя появляется ироническая усмешка, в голосе тоже ирония:
– Будто сами не знаете, за что… Вор я. Пойман с поличным. Украл мешок цемента. Получил год условно.
Эта явная ирония Корча настораживает.
– Да, действительно, я что-то слышал об этом… – говорит он медленно.
– Теперь меня опять в чем-нибудь обвиняют?! – в голосе явный вызов. – Опять донос?
– Я хотел бы знать, где вы были пятнадцатого июля.