Это был ревущий в три ручья, утирающий нос рукавом и бормочущий какую-то ерунду тот самый парнишка, что шептался с Гиртом.
– Ты зачем, скотина, полез на крышу? На улице тебе места мало? – допрашивал его сержант.
– Посмотреть хотел!.. – взвыл мальчишка.
– На что посмотреть?
– Как его ловить будут!..
– Отпустите дурака! – со вздохом скомандовал сержант, успел отвесить ускользавшему в толпу мальчишке подзатыльник и подошел ко мне.
– Фрекен Ульрика, ваше поведение было очень подозрительным, – значительно сказал он. – Это заставляет нас кое о чем задуматься!
И тут я поняла, что попала в неприятную историю. Честно говоря, мне стало страшновато, я опомнилась и под холодным взглядом сержанта Эрикссена даже отступила на шаг назад. Только на шаг – сзади, прямо за спиной, сгрудились Маде, Гирт, какой-то весь в крупной чешуе рыбак, какой-то старик в длинном истрепанном кожаном фартуке, от которого несло кислятиной, какая-то замотанная в платки торговка с двумя корзинами копченой рыбы, за ними еще люди, и все они, я чувствовала это, молча глядели в лицо сержанту.
И я смотрела в его светлые глаза, потому что недостойно меня было бы опускать взгляд перед неотесанным солдатом.
– Ведьма с горы Блоккюла… – пробормотал наконец Эрикссен, отступая, и вместе с кирасирами отошел посовещаться в переулок.
– Лихая дочка у этого Гильхена, – услышала я из толпы, – своих в обиду не дает!
Ты, лазутчик во вражеском стане, был для них своим – потому, что служил у нас конюхом. А сержант, который честно защищал Ригу от всех врагов, выходит, был для них чужим? Но это еще можно было как-то понять. А я сама? Я – своя, иначе и быть не может, так я считала всегда. Но ведь, не вступись я за тебя, они бы так и не поняли, что я – своя! Хотя многие меня знали, и даже с детства… Вот это было выше моей разумения.
Толпа понемногу рассеялась.
– Идем, – вдруг шепнул Гирт. – Проклятый сержант послал в Цитадель за подмогой. Наверное, решили все-таки обыскать Конвент.
– А Андрис? – хором спросили мы Маде.
– Не знаю… Янка пока останется и покараулит. А вам надо уходить.
Маде потянула меня за рукав. Я никак не позволяла ей увести себя и все смотрела на запертую дверь Конвента.
– Предложи мне кошель талеров, я бы туда не сунулся, – сказал Гирт. – Уж очень там вредные старухи.
– Как же теперь ему помочь? – спросила я, но не Маде и не Гирта, а сама не знаю кого. – Значит, все было напрасно? Что же теперь делать?.. Что же теперь делать?!
А прохожие поблизости обсуждали недавнее событие, и до меня доносились их слова.
– Говорят, лазутчика ловили…