— Отвяжитесь вы от меня, не вмешивайтесь! — выкрикнул я, упираясь пятками в посыпанные опилками доски пола и ухватившись, несмотря на скрученные руки, за льняную скатерть. — Оставь моего сына в покое, Ричард!
Официанты оказались мне не по силам. В отличие от Ричарда я не сидел сутками в спортивном зале, накачивая мышцы и занимаясь на тренажерах. Я почувствовал, что теряю силы, когда они начали тащить меня назад, но так как я все еще держался за скатерть, то я потянул ее за собой. Все, что было на столе, с грохотом посыпалось на пол: бокалы, тарелки с экологически чистой едой из натуральных продуктов, крупно порезанные куски свежеиспеченного хлеба, соусники и приборы.
И все это свалилось не только на пол, но и на колени сидящим.
Ричард вскочил на ноги. Он рассвирепел, готовый опробовать на мне свои накачанные бицепсы и надавать мне хороших тумаков. С его брюк свисали остатки салата из морепродуктов.
— Тебе, Ричард, не удастся увезти моего сына только потому, что у тебя не получилось прижиться в нашем городе.
— Это решать Джине и мне.
— Я — его отец и навсегда останусь его отцом. Ты, ублюдок, не сможешь ничего с этим поделать.
— Позволь задать тебе один вопрос, Гарри.
— Задавай, недоумок.
Я следил за тем, как он стряхивает с ширинки брюк нечто, напоминающее креветку, замотанную в съедобные водоросли.
— И что только она вообще в тебе нашла?
* * *
Именно Эймон Фиш впервые рассказал мне о смешанных семьях, что, по-своему, забавно, потому что Эймон был самым одиноким человеком, которого я знал. В нем все еще бродили жизненные соки, но до сих пор почему-то не ударили ему в голову.
Несмотря на светскость, Эймон болезненно застенчив во всем, что касалось женитьбы и любви. В этом, как мне кажется, виновато его ирландско-католическое происхождение. К семейной жизни он относился одновременно с опаской и некоторой долей романтики. Но я вынужден отдать Эймону должное: ведь именно он предупредил меня о том, что ждет меня впереди.
— Дружище Гарри! — выкрикнул он, обращаясь ко мне во время свадьбы. — Хочу перекинуться с тобой парой слов.
Я смотрел, как он пробирался сквозь толпу, с улыбкой кивая по сторонам, дружелюбный и вежливый с теми, кто его узнавал, и приветливый и благодарный с теми, кто ничего о нем не знал. Осторожно держа в руке бокал с шампанским, чтобы не разлить, он выглядел еще более растрепанным, чем обычно, с выбившейся из брюк рубашкой, лохматой челкой и припухшими веками. Но с типично ирландской внешностью, похожий на молодого Джека Кеннеди, даже будучи навеселе, он скорее походил на беззаботного повесу, чем на неряху. Он обнял меня за плечи и чокнулся со мной бокалами.