Это путешествие воеводы сандомирского со свитой было настоящим походом переселенцев. Мы оставили Марину среди празднеств, в ожидании короны, в слезах прощания с родиной. Затем она покинула столицу 3 декабря и удалилась в Прондник. Это было сделано, чтобы избежать некоторых осложнений на почве этикета. Дело в том, что на следующий день в Краков въезжала великая герцогиня Констанция, невеста Сигизмунда. Участие двух государынь в процессии поставило бы в крайнее затруднение церемониймейстеров. Отъезд Марины устранял деликатный вопрос и облегчал их задачу. Свадьба короля состоялась 11 декабря 1605 года и обставлена была с большой пышностью. После нее три дня тянулись бесконечные торжества, которые могли бы привести в отчаяние самого Гаргантюа. Власьев находился среди гостей: конечно, он не упустил случая почудить. Будучи царским послом, он потребовал места впереди нунция. Такое притязание казалось ему законным по следующим соображениям: он утверждал, что папа не может иметь при одном дворе двух легатов; а так как обязанности папского легата исполнял кардинал Мацейовский, то нунция Рангони Власьев низводил на степень простого епископа. Впрочем, поляки скоро образумили его. Они предложили ему либо уйти, либо подчиниться их требованиям. Уступив их твердости, Власьев занял указанное ему место.
Пока король наслаждался своим медовым месяцем, Мнишеки заканчивали приготовления к отъезду. Поезд их окончательно сформировался только в Самборе. Для его снаряжения потребовалось три долгих месяца. Особым приказом Сигизмунда все судебные иски против сандомирского воеводы приостанавливались на время его путешествия. Эта милость была равносильна поручительству свыше. Мы не знаем, предпринял ли король при осуществлении своей милости какие-нибудь меры для обеспечения исков или же только намекнул на тайные переговоры по этому поводу с русскими. Во всяком случае, ничто не нарушило спокойствия отъезжающих. Объединенные между собой узами крови и дружбы, они помышляли только о радостях, ожидающих их в Кремле. Мнишек увозил с собой своего сына Станислава, брата Яна, племянника Павла, зятя Константина Вишневецкого, Сигизмунда и Павла Тарло и трех Стадницких, из которых один был гофмейстером Марины. К свите Мнишека присоединились также Казановский, Любомирский, Доморацкий и Голуховский. Вокруг Марины группировался женский персонал: Гербурт, Шмелевская и жены двух братьев Тарло. Гофмейстериной была Казановская.
Церковный элемент был широко представлен в свите. Священник самборский, Франциск Помаский, добровольно ехал в Москву. Отец Савицкий отправлялся туда по поручению нунция, на средства папы. Миссия иезуитов должна была начаться в Кремле. Там их путешествие должно было напомнить царю о его переходе в католичество, совершившемся в Кракове. Что касается Марины, то она оказывала предпочтение отцам бернардинцам. Они были ее друзьями. Отныне они должны были стать духовниками царицы и в далекой стране пробуждать незабвенные воспоминания о самборской жизни. Воевода разделял симпатии своей дочери и вверял тем же монахам тайны своей совести. Семь бернардинцев должны были сопутствовать своей духовной дочери. Наиболее известным из них был отец Анзерин, некогда ведший споры с Дмитрием. В настоящее время его преследовали мрачные предчувствия. Менее заметен, но не менее предан Мнишеку был отец Антоний из Люблина. Только смерть разлучила его с Мариной. Тут же находился брат мирянин по имени Петр. Он был опытным врачом.