Пока что все шло как нельзя лучше: его присутствие в самом центре лагеря осталось незамеченным, а он смог узнать много нового, понять цель самоотверженной и опасной вылазки вольноградцев.
Дружина ждала прибытия какого-то важного человека, знатного герканского вельможи, едущего на встречу с кем-то из числа полесской знати, возможно, с самим князем Александром IV. Отряд должен был встретить влиятельную персону, провести через лес и доставить ко двору вольноградского князя.
Желал бы Манфред почета и славы, хотел бы выслужиться перед магистериумом и занять более достойное положение в Ордене, благодарил бы Небеса за предоставленную возможность отличиться и раскрыть гнусный заговор алчных герканских курфюрстов за спинами доблестных рыцарей Единой Церкви, кровью и потом прокладывающих дорогу Истинной Вере на восток. Однако Манфреда все устраивало, в особенности его ссылка в коменданты отдаленной крепости, где не было ни придворной суеты, ни треплющих нервы постоянных интриг. Узнал бы он об этом раньше, не стал бы препятствовать замыслам лесовиков, не стал бы устраивать охоту на "бородатого медведя", тем более что ни грабить, ни разорять поселения, находящиеся под его защитой, ополченцы не собирались.
Но сейчас было поздно корить себя за поспешность действий и необдуманность поступков. Перепуганный Франц уже наверняка добрался до замка, поднял всех обитателей на ноги и ведет многочисленный отряд ландскнехтов на подмогу своему господину, попавшему в западню свирепых дикарей.
"Бойня, будет бойня! - тяжело вздыхая, думал фон Херцштайн, понимая, что не в силах остановить предстоящую резню. - Здоровяков подобрали, крепкие мужики, бугай к бугаю, просто так не дадутся, много солдат потеряю!"
Предположение барона было оправданным и основывалось не только на отменном качестве кольчуг и ширине плеч полесских богатырей, но и на том неутешительном факте, что они обращались с оружием с исключительной ловкостью и сноровкой. Он часто сталкивался с дружинами вольноградцев в бою, ополченцы были хорошо вышколенным, дисциплинированным войском, не имеющим ничего общего со сборищем тупоголовых крестьян, которое в Геркании и других цивилизованных странах было принято называть ополчением. Полесские бойцы умели держать строй, а если нужно, то и отважно бились в одиночку; на поляне же, казалось, были собраны лучшие из лучших, гвардия, отборная дружина вольноградского князя.
Лагеря как такового не было: три просторные палатки вокруг костра, огромный котел, из которого исходил аппетитный капустно-грибной аромат, да пара рядов наспех сколоченных деревянных стояков для оружия - вот и все обустройство стоянки.