Нужно просто подняться с земли, отряхнуться и идти в клуб. Оставить здесь лежать семнадцатилетнего пацана связанным до утра. Мальчишку, виноватого лишь в том, что взрослому дяде Шатову нужно лечиться, что сошел Шатов с ума.
Нужно встать, отряхнуться и признать, что ты безумен. Что ты действительно теряешь память, что ты бросился избивать детей. Десятилетних детей.
Шатов вспомнил белобрысого мальчишку и безобразную шишку у него на руке. И полные боли глаза этого мальчишки.
Это сделал я, подумал Шатов, и его замутило. Это сделал я. Все просто. Все очень просто.
Интересно, а всем сумасшедшим дано осознать свое безумие? Или это только особо счастливые, такие как Шатов, могут четко сказать себе, что крышу сорвало, башню заклинило…
Встать, отряхнуться и пойти в клуб. Потом – завтра – сказать Дмитрию Петровичу, что… А что сказать Дмитрию Петровичу? Попросить, чтобы он пригласил Виту? Чтобы дали разрешение встретиться с женой?
Шатов посмотрел на лежащего Жорика.
А что делать с этим? Развязать? И тогда скандал разразится немедленно. Оставить его здесь? Зачем?
Все, можно не дергаться. Можно спокойно ждать, когда придут санитары.
Или все-таки довести план до финальной стадии? В этом что-то есть… Безумие… Черт с ним, с безумием. Нужно идти.
Ты, Шатов, хотел сбежать? Беги. Оттого, что ты сумасшедший ничего не изменилось. Почти ничего не изменилось. Ты решил, что можешь сбежать – беги. Потом, когда побег получится… Или не получится. Ты сможешь расслабиться и принимать процедуры. А сейчас…
Тебе кажется, что есть шанс? Используй его. Свяжи мальчишку, сунь ему в рот кляп, пусть полежит до рассвета. Да, и не забудь связать ему еще и ноги.
Утречком Жорика подберут.
Не исключено, правда, что и Шатова где-нибудь подберут утречком, но тут придется ставить эксперимент на себе. Посмотрим, как оно у нас получится.
Шатов расстегнул на мальчишке брюки и потянул их вниз.
– Вы чего? Что делать собрались? – немного испуганно спросил Жорик.
– И не надейся, мечтатель, – буркнул Шатов, стащил брюки с лежащего и несколько раз дернул за штанины, проверяя прочность.
Крепенькие штанишки, можно попробовать.
– Вы чего? – снова подал голос Жорик, когда Шатов перевернул его на живот и, захлестнув удавкой горло, свободный конец петли привязал к рукам.
– Это для того, чтобы ты не дергался, милый. Полежишь спокойно, а потом, утром, тебя здесь найдут.
Тело Жорика рванулось с неожиданной силой. Шатов, не ожидавший такого, разжал руки, и мальчишка вскочил. Почти вскочил.
От резкого движения шнурок врезался в горло. Жорик, захрипев, упал на колени, но не остановился, а попытался ползти. Шатов толкнул его в спину.