Те, мимо кого он пробегал, смотрели на него испуганно, но ничего не говорили. Заплакал грудной ребенок, мать что-то тихо начала бормотать, пытаясь успокоить.
Чей-то громкий, властный голос прозвучал позади Шатова, и люди сдвинулись со своих мест, выходя на середину улицы. Сзади Шатова образовалась шеренга.
Взрослые и дети стояли, глядя на него.
Шатов увидел, что и впереди него люди начали образовывать живую стену, словно собирались играть в «разрывные цепи». Они сейчас перекроют дорогу, внезапно понял Шатов. Перекроют ему путь к бегству.
Бегству. От слова «бежать». Бежать.
Шатов побежал.
Это уже с ним было, обожгла вдруг мысль, он бежал, а на пути его были дети. И дети бросились на него, вцепились…
Крик мальчишки, багровая шишка, град детских ударов…
Шатов вильнул в сторону, увидев, что один из мужчин попытался преградить ему дорогу.
Снова команда.
Теперь уже мужчина и женщина метнулись к Шатову. Женщина даже не успела одеться после сна, на ней была простенькая ночная рубаха и вязанная кофта поверх нее.
Женщину Шатов просто оттолкнул, а мужчину, который замахнулся кулаком, Шатов ударил пистолетом в лицо. Мужчина упал.
Они здесь что, все с ума посходили?
Шатов увидел, что еще несколько человек, в том числе и дети, стали стягиваться к нему.
– Назад, – крикнул Шатов.
И словно передразнивая его, спереди кто-то крикнул, точно также отрывисто. Что, Шатов не разобрал. В ушах гремела кровь.
– Назад! – крикнул Шатов снова и поднял пистолет. – Я вооружен. Назад!
Люди продолжали двигаться. Медленно, не торопясь, но неумолимо, словно в кошмарном сне или в фильме ужасов.
Шатов нажал на спуск.
Оглушительно громыхнул пистолет.
– Назад!
Люди продолжали смыкать вокруг Шатова кольцо.
Шатов прицелился в ближайшего мужчину, приземистого крепыша лет сорока. Даже в свете уличных фонарей было заметно, как побелело лицо мужчины, но сам он не остановился.
– Я буду стрелять! – неуверенным голосом сказал Шатов.
Люди продолжали двигаться.
Девчонка лет пяти, которую мать держала за руку, вдруг заплакала и стала вырываться.
– Больно, – сказала девочка. – Не дави, мама.
Шатов чуть поднял ствол пистолета и выстрелил над головами у людей. Еще раз. Люди продолжали идти. Им уже оставалось всего метров пять, чтобы прикоснуться к Шатову, и тот понимал, что сейчас может последовать команда и все они – мужчины, женщины, дети – бросятся на него. Как обитатели улья, которым все равно, что они могут погибнуть, когда нужно наказать чужака, вторгшегося в улей.
Им страшно. Шатов видит, что им страшно, но воля того, что гонит их под выстрелы еще страшнее. Как Жорик за клубом. Он тоже хотел умереть, а не достаться варварам? Это они – варвары?