Но получилось все иначе.
...Это произошло 19 января 1945 года. Вечером мы, поужинав, собирались уже ложиться спать и, как это часто бывало в последнее время, размечтались. В маленькое окошко бункера пробивался свежий морозный воздух. В печурке вспыхивали догорающие угольки. Молоденький, с красивым, немного кукольным лицом Каролик сидел на постели, обхватив колени руками, и, глядя на меня, лукаво улыбался.
- Почему ты так смотришь, Каролик?
- Я представляю, панна Ася, как вы мчитесь в автомашине на восток, к Москве, а в руках у вас аккордеон...
Все знали, что я очень хочу научиться играть на аккордеоне.
Посыпались безобидные шутки.
- Тише, тише! - крикнул майор, снимая наушники. - Сейчас будут новый приказ передавать!
В то время случалось и так, что в один вечер было по нескольку приказов Верховного Главнокомандующего - стремительно продвигалась наша армия. Мы прослушали приказ, и снова начались разговоры - каждому хотелось рассказать, что он будет делать в первый день освобождения. Все шутят, смеются, и никто не знает, почему Юрек лежит, уткнувшись лицом в подушку. В черных волосах его весело пляшут искорки голубоватого пламени карбидной лампы.
- Что с тобой? - спрашивает Василий.
Юрек отвечает не сразу:
- Голова болит.
Порывшись в сумке, я достаю таблетку и подхожу к нему.
- Юрек...
Он вздрагивает и поворачивается.
- Ася, вы возьмете меня с собой? - тихо спрашивает он.
Я стараюсь загородить его и говорю громко, чтобы все слышали:
- Ты болен. Немедленно выпей лекарство. - И шепотом заканчиваю: Возьмем, обязательно возьмем.
Уступая просьбам партизан, Василий вышел на середину бункера, широко раскинул руки и запел по-цыгански, с надрывом.
Затем последовала традиционная "чечетка": в такт пляске захлопали в ладоши. Вдруг Франек спрыгнул вниз и крикнул:
- Алярм! Тревога!
Всех как ветром сдуло с постелей, и через минуту никого уже не осталось в бункере, кроме меня. Наверху началась стрельба. Едва я успела упаковать радиостанцию, как услышала голос Юрека:
- Ася! Быстро!
Он схватил меня за руку, вытащил из бункера, взял рацию, и мы пошли. Снизу по цепи партизан прошел шепот: "Где Ася?"
- Передайте майору, что здесь, - ответил Юрек.
Наша группа, человек в десять, медленно спускалась вниз. Слышалась беспорядочная стрельба, рвались гранаты, осыпая нас комьями земли, а где-то вверху над нами раздавался голос Эмиля. Он решил отвлечь внимание немцев на себя. Перекрывая гул разрывов и выстрелов, из гущи кустарника слышалась перебранка:
- Партизаны, сдавайтесь! Вы окружены! Мы сохраним вам жизнь, если выдадите русского майора и Асю! - кричали немцы.