Вот и вершина горы. Прямо передо мной, на небе, огромное багровое зарево.
"Наши! - думаю я. - Наши идут! Они уже близко!.."
Ветер толкает в спину, в грудь, пальцы рук не сгибаются. Холодно. Снова дальше, в путь.
...Небольшая лощина. Она или нет?.. До боли в висках напрягаю память. Вот поваленное дерево. А вот и дом. Если за ним стоит еще один, значит, я иду правильно. Но первый дом - это дом предателя. А в нем конечно же слышали выстрелы в горах... Следят... А что, если я пришла в лощину с другой стороны?
Но выбора нет, и медлить нельзя. Я застегиваю жакет на все пуговицы, поправляю платок и, крепко сжав револьвер в руке, выхожу на поляну. Сердце, подскажи! Вот он, дом... Тихий, затаившийся... Чужой дом. Мне кажется, что я слышу, как кто-то шепчется за стеклами окон. Чужой дом! Я прохожу мимо ровными шагами. Сразу за ним вижу трубу, потом крышу, потом и тот, второй дом. Тихо стучу в дверь. Она быстро открывается, и, еще не успев вымолвить ни слова, я чувствую, как меня хватают на руки, вносят в комнату. Яркий свет ослепляет, но кто-то уже сажает меня около печки, снимает платок, стаскивает сапоги.
- Юрек! - От радости я только повторяю, как в беспамятстве: - Юрек!.. Юрек!..
А он перевязывает чем-то мягким мои распухшие руки, и мне сразу становится легче. Жена Генрика наливает в кружку горячий кофе. Юрек рассказывает, что рация спрятана в надежном месте, все благополучно выбрались из окружения и сейчас пошли в новый бункер, а ему поручили сообщить связным, что меня надо разыскивать.
- Придется сейчас же уходить отсюда, - говорит Юрек.
- Опять идти, - вздыхаю я.
Жена Генрика надевает на меня свою меховую куртку, и мы выходим на крыльцо.
- Торопитесь, - говорит Генрик. - Еще восемь километров до Устрони. Полиция сегодня встревожена, как бы не набрела на вас...
Мы быстро доходим до опушки леса и, как по команде, останавливаемся. Юрек взволнованно обращается ко мне:
- Ася, давай будем всегда вместе!..
- Юрек, нам нужно идти.
- Ася... подожди... Смотри, как хорошо здесь! Лес такой тихий, нарядный, в белых снежных хлопьях и лунном свете...
- Идем, Юрек, идем...
Мы благополучно пробрались мимо полицейских постов и оказались на окраине Устрони; Юрек оставил меня у знакомых в маленьком домике, а сам ушел, чтобы к утру поспеть добраться до бункера.
Я долго не могла уснуть. Луна светила прямо в окно, а мне казалось, что это фашисты с электрическими фонарями окружают наш дом...
Едва я закрыла глаза, как услышала:
- Панна Ася, панна Ася! Вставайте! Немцы!
Я вскочила с постели. Было уже совсем светло. С горы, по той же тропинке, по которой пришли ночью мы с Юреком, рассматривая следы, спускалась группа немецких солдат. Хозяйка дома и две ее дочери - девушки лет восемнадцати-двадцати - забегали из комнаты в комнату: куда бы спрятать меня? Беспомощно посмотрели на потолок - все это ненадежно! Ведь если следы приведут к дому, фашисты все перевернут вверх дном. И двор пустой, без построек, огороженный невысоким штакетником.