Супругам Черри достался номер на первом этаже отеля – с верандой, выходящей в розовый сад. Олив еще ни разу в жизни не видела столько роз одновременно. Многие кусты уже отцвели, и оставшихся поздних, предосенних, хватало с избытком для того, чтобы воздух был густым и сладким. Здесь росли низкие, стелющиеся по траве кусты, сплошь усыпанные маленькими цветками нежно-кремового цвета. Были кусты с темными листьями и цветками огромными и почти черными. Были белые розы, растущие на обвивающих деревья, как лианы, стеблях. Были высокие, много выше человеческого роста, кусты, похожие на взрыв: ветви их, отягощенные множеством желтых и желто-красных, сразу будто бы полуувядших цветов, склонялись и покачивались даже в безветрие. И были розовые деревья: их светлые кожистые стволы, показываясь из листвы, дразнились, как дразнят обнаженные ноги и руки нимф; лепестки светились – настолько интенсивным был их алый цвет…
Песчаные дорожки терялись местами под слоем опавших лепестков.
Город был крошечным. До любой из окраин от отеля было четверть часа самой медленной ходьбы.
На третий день, раздобыв необходимую косметику, Олив начала наносить визиты.
Жители города, исключительно коренные транквилианцы, выходцы как из Палладии, так и из Мерриленда, были гостеприимны сверх всякой меры. Эмигрантов в черту города не пускали, они жили в своих поселениях своей жизнью; для торговли имелся деловой квартал – во-он, как раз через бухту…
Да, похоже было на то, что до прибытия «Ивана Великого» в гармони царила потрясающая скука.
Теперь же – и для пассажиров, и для офицеров пакетбота любые двери стояли распахнутыми настежь. Любые двери любого дома. Приемы, вечеринки, пикники – шли бесконечной чередой. Так цветет пустыня, думала Олив, великолепная вспышка – и жди следующего года… пылкие дружбы и клятвы в любви навек, а через месяц забвение и тишина. Тишина и забвение. Кукольные улицы, где никогда не случается ничего неожиданного… и удушающий запах роз. И при этом – огромная фигура умолчания: никто никогда ни при каких обстоятельствах не говорит об иммигрантах. Даже попытки Олив затронуть эту тему встречали вежливый, но совершенно ледяной отпор. Милочка, попробуйте цыпленка, наш повар настоящий волшебник… Она поделилась наблюдениями с Баттерфильдом, и тот согласился: даже его новый друг, торговец шерстью Джулиан Джерард, бывший сержант морской пехоты на линейном корабле «Лили», – с Баттерфильдом, то есть с мистером Черри, с лейтенантом Черри, он разминулся по срокам службы всего на месяц, – даже он за сигарами и бренди ничего не рассказывает о жизни иммигрантов, хотя ведет с ними дела и бывает в их землях регулярно. А на прямой вопрос: почему так? – ответил неохотно: да не любим мы их. Какие-то они… вроде бы и похожи на людей, а – как из стада взяты…