В пыльном мире дом Истомина был разбит, разорен: перегородки и потолки, смятые и проломленные, щетинились черной щепой и выкрученными, размочаленными обломками досок. За окнами висел белый туман, контуры пейзажа угадывались смутно. А из-под двери тянуло острым холодом, неплотно пригнанный косяк оброс инеевой бородой. В Старом мире с Хармони сопрягался остров Врангеля – там уже была зима. Какие-то знания об острове Врангеля готовы были впрыгнуть в сознание – Глеб сумел удержать их там, где они были. У него это уже получалось время от времени. Он постоял, поглядел по сторонам, потом вернулся. Там все было, как было.
Ничего нельзя с этим сделать, ничего…
Почему-то пересохло во рту.
А утром, выпив чаю с пышками – встали и куда-то пошли. Городок был мал и почти нелеп, но какой-то стержень в нем ощущался. Перед домами посажены были узенькие, едва ли шире тротуара, садики, обнесенные низким штакетником. За невысокими заборами виднелись мощеные дворы или лужайки, пересеченные кирпичными дорожками. У многих домов были обширные веранды, там стояли столы и стулья; двери лавок не закрывались. Ездили местные жители только верхами, что и понятно: невысокие, но крутые лесистые горки окружали городок со всех сторон, и добраться до шахт – основного места работы мужчин – больше было нечем. Похоже, что и для того, чтобы съездить к соседу в гости – седлали лошадей. На четверку пеших хожденцев – Коротченя с казаками остались в доме Ермолая Платоновича – глядели удивленно.
За городом, спрятанное густой полосой начавших краснеть кленов и высокой стеной, стояло приземистое темно-коричневое здание с высокими узкими окнами-бойницами по второму этажу и вообще без окон – по цокольному.
Это была тюрьма для «побегунчиков» – тех, кто более двух раз пытался бежать с Хармони.
– Я по молодости сам чуть парус не поднял, – гудел Ермолай Платонович, шумно размещаясь за тяжелым черным столом; кожа столешницы была тусклая, пятнистая от чернил, а деревянная окантовка ее блестела зеркально. Лет пятьдесят было этому столу, если не все сто. Сволочная натура людская: одним живешь – и ничего; а сравнить пытаешься – и все, покатилось… Хоть с бабами это так, хоть с лошадьми, хоть с городами, хоть с чем… Сюда я как попал – ну, думаю, рай земной! А через год взвыл: не могу, отпустите! Куда пустите, зачем? Ладно, мне человек добрый попался, а как не попадается такого? Вон их за стенами – два десятка. Волками воют, даром что луны нет… Это теперь мы, старики, так стараемся все устроить, чтобы попестрее было, по-разному везде, а когда я начинал, наши старперы все Город Солнца учинить норовили, козлищи… Честное слово, чуть прахом все не пошло…