И опять Варька низко опускает голову. Перед ней человек в гробу. Глаза его закрыты, большие усталые руки сложены на груди.
Слёзы сами собой набегают на глаза Гули и крупными каплями падают на эти сложенные руки.
Как только съёмка окончилась и Гуля убежала домой, актёр, который играл деда, закуривая папиросу, сказал:
– А знаете, мне казалось, что я и в самом деле помер. Лежу и чувствую, как мне на руку падают настоящие слёзы. Признаюсь, у меня от страха волосы на голове шевелились!
Все засмеялись.
А другой актёр, которому никак не давалась его роль, прибавил:
– Удивительное дело, но при этой девчонке как-то неловко играть неискренне, фальшиво. Ты заученную роль играешь, а она тут же рядом по-настоящему страдает, боится, плачет. Как же тут фальшивить?
И все согласились с ним, что при Гуле никак нельзя играть плохо.
– Эта девочка всех нас переиграет, – сказал режиссёр. – Если картина пройдёт, наша Варька прославится!
Это случилось прежде, чем новая картина появилась на экранах. Варьку опередила Василинка, дочь партизана.
Когда Гуля вернулась в Одессу, она увидела на огромных рекламах, развешанных по всему городу, белокурую девочку – то верхом на лошади, то по колени в болоте, то возле белой берёзки.
Это была Василинка, дочь партизана. И это была Гуля Королёва.
– Счастливая! – говорили в школе новые Гулины подруги. – Вот счастливая!
А Гуля только хмурилась и сердито качала головой.
– Не очень-то большое счастье, – говорила она. – Дома только и слышишь: «не зазнавайся» да «не зазнавайся». А где уж тут зазнаваться, когда я, того и гляди, на второй год останусь. Ни по одному предмету отметки нет. Да и не так уж хорошо я играла Васи-линку. Вот Варька – эта, кажется, у меня вышла получше.
Но если сама Гуля не очень довольна была Василин-кой, то на фабрике всё-таки оценили труды маленькой артистки.
Как-то Гулю вместе с мамой пригласили туда на вечер по случаю выпуска новой кинокартины.
– Ну вот, – сказала мама, – тебе отдельное приглашение прислали. Только, пожалуйста, не зазнавайся!
Гуля положила приглашение на стол.
– Опять «не зазнавайся»? Уж лучше я туда совсем не поеду.
– Как хочешь, – сказала мама.
Гуля запела какую-то песенку и стала заворачивать в чистую бумагу потрёпанные переплёты своих учебников.
Когда мама уже была совсем готова, она спросила Гулю в последний раз:
– Что же, дома останешься?
– Угу, – сказала Гуля, – дома. Мама засмеялась:
– Ладно уж, одевайся.
Гуля обрадовалась и стала наскоро натягивать через голову новое платье.
Но всё-таки они опоздали.
Торжественное заседание уже наполовину прошло, когда Гуля с мамой тихонько вошли в зал и сели в задних рядах.