Обобщением длящейся, динамической вечности явилось затем, гегелевское понятие истинной бесконечности. Современное, связанное с неклассической наукой, понятие бесконечности отличается тем, что бесконечность не только присутствует в каждом конечном элементе, но и взаимодействует с каждым конечным или бесконечно малым элементом. Такое понятие бесконечности подчеркивает связь бесконечности с действием, бесконечность становится как бы объектом действия – антитезой средневекового провиденциализма, мысли о провидении, заменившем античный фатум, но столь же незыблемом в своих предначертаниях. Бесконечность, зависящая от локального элемента, – одно из самых нетрадиционных и парадоксальных понятий физики XX века.
Может показаться искусственным непосредственный переход от физического взаимодействия бесконечно малого с бесконечно большим к взаимодействию в других областях реальности. Однако ранее уже говорилось о влиянии теории относительности и других разделов неклассической науки на философские обобщения, что является исходным пунктом подобного перехода.
Обобщение достижений теории относительности и квантовой механики в значительной мере совпадает с исторической эволюцией. В первой половине XX века теорию относительности считали по преимуществу макроскопической теорией быстро движущихся тел. Во второй половине века теория относительности становится единой теорией Вселенной и микромира и вступает в значительно более явный и тесный союз с квантовой теорией, которая также становится универсальной, охватывающей космические процессы. Подобная универсализация созданных в первой половине века физических теорий означает переход из теории микромира в теорию космоса и обратно физических констант, моделей, законов, уравнений, понятий, которые по своей общности в какой-то степени приближаются к философским (или к общенаучным) категориям, оставаясь при этом в пределах физики.
Здесь уместно вспомнить, что в физике Эпикура гипотеза спонтанных отклонений атомов от предписанных законом прямолинейных путей имела философский смысл.
Она относилась к бытию во всех его формах и служила основой освобождения человека от абсолютной «власти физики», как называл Эпикур макроскопическую детерминированность бытия. Эта нота – выведение относительной автономии индивида из спонтанных движений атомов – звучит очень явственно и у Эпикура, и у Лукреция. В той или иной форме, явно или неявно она звучала и позже. Какие же новые моменты внесла сюда неклассическая наука?
Она не ограничивается некоторым возвратом к спонтанным отклонениям в атомной физике, а включает и обратную операцию: локальный процесс видоизменяет макроскопическое и даже космическое целое. В теории познания аналогичное положение выразилось в том, что Эйнштейн называл «бегством от парадокса», т. е. в освобождении от парадоксальности эксперимента путем перехода к новой, парадоксальной, максимально общей теории. Но автономия частицы означает максимальное воплощение, локальную реализацию бесконечного, и именно в такой реализации – ценность локального акта, локального эксперимента.