Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы отвести взгляд.
— Я уверена, что так и было.
Издав довольный смешок, он провел желтой рукой по бархатным подушкам, рассеянно поймал дроха размером почти с кончик пальца Леи, бросил его в рот и раздавил языком.
— Он не смог бы отобрать у меня власть, если бы я не устал. Все из-за этой женщины, Тазельды. Борьба с ней меня измотала. Попробуй-ка теперь вот это, малышка.
Он протянул руку, и стоявшее на буфете из черного дерева и хрусталя старинное блюдо поднялось в воздух и поплыло к ним. Оно было уже совсем рядом, и вдруг неожиданно наклонилось и упало. Даже одурманенная сладоцветом, Лея успела среагировать и, наклонившись, поймать его. На блюде лежало что-то вроде рулетов, окружавших некую резко и странно пахнувшую массу, увенчанную странной голубой штукой, напоминавшей гигантскую ягоду. Ни на одном из дипломатических банкетов, где ей довелось побывать, Лея не видела ничего подобного.
— Кто такая Тазельда? — спросила она, подавая ему блюдо.
— Бывшая коллега, — ответил он, беря ягоду. — Мы с ней вместе прилетели на эту планету — о, это было много лет назад. Но она стала все больше завидовать тому почтению, которое оказывало местное население мне и моим выдающимся способностям, — она же не могла изготовить даже… э… основных орудий поддержания порядка. Она делала все, что было в ее силах, чтобы меня дискредитировать. В основном это были лишь досадные мелочи, но тем не менее неприятные. Скажем, ее приспешники пытались ворваться ко мне во дворец, и все такое. Даже после того, как я стал жить вместе с Ашгадом. А теперь, моя дорогая, скажи мне — разве это не самый восхитительный вкус в Галактике?
Лея взяла со стоявшего рядом столика нож для фруктов и вилку, отрезала кусочек ягоды и, подождав, пока Белдорион алчно проглотит остальное, съела свой кусок. Она сразу же пожалела, что не отрезала себе больше, поскольку плод был великолепен на вкус — сладкий, мясистый, сочный и слегка рассыпчатый.
— Зубинди мог выращивать их размером втрое больше, — вздохнув, сказал Белдорион. — И на вкус такие, что этот по сравнению с ними показался бы пустой шелухой. Поверишь ли ты, дитя мое? Это обычная родианская травяная мошка, выращенная на ферментах роста в течение года, вместо одного дня ее естественной жизни. Зубинди мог выращивать их до пяти лет, превращая их в совершенно иную форму жизни! Они поют, свистят и ползают на маленьких щупальцах, которые развиваются у них к концу последнего года жизни. Кто знает, что бы из них получилось, если бы удалось продлить их жизнь еще дольше! А как они могут мучить бриттетов! Вкус мяса бриттетов, как ты, возможно, знаешь, улучшается под воздействием ферментов, которые вырабатываются, когда они умирают в мучениях… о! Думаю, после его смерти мне никогда больше не удастся отведать ничего подобного.