В школе дело пошло хуже. Когда Дмитрию дал подзатыльник один из хулиганов его 2-го «А», Римма Васильевна тоже попыталась разобраться с обидчиком. Пронзительного взгляда и мертвой хватки уже не хватало, и она подключила свой трубный глас и большой словарный запас прилично начитанной женщины. Ответом пацанов 2-го «А» Чемберлену стала «темная», которую они всем дружным коллективом устроили маменькиному сынку Кочерьянцу. Дмитрия подловили в полутемном коридоре, затащили под лестницу, накинули на голову чью-то вонючую куртку и долго били, приговаривая разными голосами: «Не ябедай! Не ябедай!» Что такой формы глагола в русском языке не существует, Дмитрий узнал значительно позже, но то, что не надо обо всех своих школьных обидах докладывать маме, понял во время «темной».
Когда одноклассники увидели у него дома парочку лишних новогодних домиков с конфетами, точь-в-точь таких, какие накануне получили в школе от Деда Мороза, то окрестили Дмитрия вором и пожирателем чужих подарков. Римме Васильевне стоило немалого труда отмыться от родительских намеков на то, что она, пользуясь статусом председателя родительского комитета, присваивает себе часть денег и подарков. Пост председателя она при этом не покинула, потому что это явилось бы подтверждением их правоты. Она просто стала действовать тоньше и осмотрительней.
Перестать «ябедать» или, как вскоре стали говорить, стучать на одноклассников председателю родительского комитета Дмитрий кое-как смог. При разговоре с матерью о школьных делах он стал делать ангельское лицо и сладким голосом рассказывать ей, как они все здорово дружат и живут единым коллективом: один за всех и все за одного. Поскольку у сына на лице и теле не появлялось больше зеленовато-лиловых доказательств обратного, Римма Васильевна успокоилась. Со внешними врагами, таким образом, было пока покончено, и она как человек активный и деятельный устремилась на борьбу с врагами внутренними. Для начала она приступила к борьбе с ленью Дмитрия. Она вытаскивала его из постели в 6.30 утра, хотя в школу, которая находилась в пяти минутах ходьбы от их дома, ему надо было к половине девятого. Римма Васильевна заставляла его заниматься зарядкой, обливаться холодной водой и повторять перед завтраком устные задания. В выходные Дмитрию разрешалось спать до восьми. Отбой у пятиклассника Кочерьянца наступал ровно в 22.00 и ни минутой позже. Ничто не могло смягчить жесткий режим дня: ни нашумевшая телевизионная передача, ни неожиданно приехавшие родственники, ни даже светопреставление, если бы оно вдруг грянуло. Дмитрий жил по уставу, как солдат.