Из толчка Опарыш вышел со всеми признаками напряжённой мыслительной деятельности: испарина, блуждающий взгляд и расстёгнутая ширинка. Митя спросил:
– Чего, Андрюха, ветер встречный был?
Время было десять часов, вся бригада собралась на кухне попить чайку и поотгадывать кроссворд.
Чай в ремонтно-механических мастерских пили много и часто, весело переругиваясь и перемывая кости всем - от присутствующих работяг до президента страны. Нынче повезло - Митя привёз с исторической родины газету двадцатилетней давности, а в газете оказался неразгаданный кроссворд. Коллектив очень любил вставлять в клеточки разные буквы, и радовались, как дети, если ответы сходились. Когда буквы не совпадали, Лёха, в прошлом филолог-недоучка, выискивал ошибки. Ошибки были такими идиотскими, что Игорю, сварщику, вписывать ответы больше не разрешали. Лёха прочитал:
– Римский военный и политический деятель, участвовавший в подавлении восстания Спартака.
– Андрюха знает, - Митя опять обратился к Андрею: - Андрюха, кто Спартака одолел?
Опарыш затравленно посмотрел на Волокотина.
– Куль его знает. Может, «Торпедо»?
Если шутка про ветер в толчке просто всех рассмешила, то сейчас бригада со стульев упала.
– Ты с дуба рухнул, малахольный? - послышался чей-то голос. - Это Марк Лициний Красе! В качестве претора в семьдесят первом году до нашей эры он подавил восстание Спартака. За несметные сокровища имел прозвище Богатый…
Все посмотрели на Андрюху. Андрюха смотрел на ширинку. Ширинка продолжала вещать, будто с листа читала.
В кухню вошёл Гардин, недовольным взглядом окинул присутствующих, налил воды и стал медленно пить. Никто не шелохнулся, а непонятный голос всё болтал про Красса, Каталину и Помпея, про стяжательство Марка Лициния и первый триумвират.
– Радио, что ли, слушаете? - спросил мастер. Никто не ответил.
– Развели тут ликбез, - проворчал Гардин и вышел. Мастера Гардина за глаза звали жуйлом мохнорылым. Ну, жуйло и жуйло, как ещё называть? Порой, конечно, вариации случались, Игорь в основном придумывал: то куйланом, то пархатиком назовёт. А все и рады, потому что одинаково обзывать даже самого неприятного человека надоедает.