Затем Кларк достал аккуратно сложенную, пожелтевшую от времени многотиражку. На первой странице была напечатана большая статья, озаглавленная: «Подвиг гвардейца Ивана Белограя».
Василь Гойда казался Кларку серьезным препятствием, преодолеть его нелегко. Ну и что же! Его план использования в своих целях Василя Гойды очень рискован, но разве это более рискованно, чем все, что сделал Кларк? Если атака на Гойду окажется удачной, то он намного сократит свой путь к победе. Гойда, наверно, в конце концов поймет, с кем подружился, какие услуги оказывал врагу, но будет уже поздно – Кларк к тому времени исчезнет.
Но как ни высоко ставил своего противника Кларк, а все же недооценил его.
Василь Гойда, несмотря на свои двадцать два года, отлично разбирался в людях. Если уж он вверял свою душу, то всю без остатка, но не легко он ее вверял и не всякому. Обладая горячим сердцем, он, однако, всегда знал, за что именно любит того или иного человека, чем скреплена его дружба с ним.
Закарпатские партизаны не доверяли бы ему серьезные дела, если бы он десятки раз не доказал, что умеет быть храбрым и осторожным, умным и бдительным. Рискуя жизнью, он выполнял важные поручения командира партизанского соединения. То под видом верховинского пастушонка, то школьника, едущего на каникулы, то бродячего музыканта он проникал в Мукачево, Ужгород, Явор и даже в румынский Сигет, стоящий на рубеже Закарпатья и Трансильвании. Возвращался в партизанский штаб всегда благополучно, с богатыми сведениями: сколько и где расквартировано карательных эсэсовских полков; сколько эшелонов с войсками прошло на восточный фронт; какие новые приказы обрушили на голову закарпатцев марионеточные бургомистры; какое добро, приготовленное для отправки в Германию, лежит в яворских пакгаузах. Действовал, где маскируясь возрастом и наивной улыбкой, где прикидываясь деревенским простачком, а где и с помощью верных партизанских друзей.
Чуть ли не три года вел разведку Василь Гойда в глубоком тылу врага и всегда оправдывал доверие командования. Если бы он не умел разбираться в людях, если бы не понимал и не чувствовал, кому имеет право довериться, а кого подозревать, если бы не научился читать мелкие приметы неправды, не продержаться бы ему так долго в подполье.
К счастью, Кларк ничего не знал об этой стороне жизни Гойды.
Панибратский тон и напористость Ивана Белограя не понравились Василю Гойде. Размахивает приказами, навязывается во фронтовые друзья… Что ему надо? Вот так, наверно, он навязывался в друзья и тому артиллеристу-старшине, с которым пировал на яворском вокзале. Гойда во всех подробностях восстановил разговор, который он нечаянно подслушал, сидя за соседним столиком. Особый смысл теперь приобрели для него слова старшины: «Удивляюсь, Иван: всего один час знаю тебя, а нравишься так – вроде мы с тобой всю жизнь дружили».