Жизнь Серафимы не значила почти ничего, но бросить ее в таком положении Костя все-таки не мог. Поэтому он жутко психовал и, возвращаясь к завалу с сумкой и автоматом, матерился всю дорогу. Матерился он, правда, не столько из-за Серафимы, сколько из-за того, что операцию с дизель-генераторами приходилось пока отложить на неопределенный срок.
Это давало боевикам возможность прийти в себя и грозило большими осложнениями. Все это Костя прекрасно понимал, оттого и матерился. А на Серафиму он злиться уже почти перестал. Чего с нее взять – баба-дура. Подлетев к остаткам искореженной площадки, он опустил сумку с автоматом на палубу и тут же услышал всхлипывания.
– Ты чего? – подался к борту Костя.
– Я думала, что… что ты меня бросил! – выдавила Серафима сквозь слезы.
Рожа у нее в этот момент, наверное, была соответствующая, но, на счастье, Костя ее лица видеть не мог. А то бы наверняка опять выматерился по полной программе.
– Не вой, а? И так тошно! – вздохнул Костя. – Я тебя не бросил и бросать не собираюсь. Поняла?
– Спасиба-а-а! – навзрыд проговорила Серафима.
– О боже! – снова вздохнул Костя.
Бабских слез и соплей он не выносил. Они раздражали его даже больше, чем безалкогольное пиво.
Секунды в бессмысленных разговорах улетали с катастрофической быстротой. Как он будет освобождать погребенную под кучей искореженного металла Серафиму, Костя представлял только в общих чертах. На разработку более детального плана, как и на осмотр завала, времени просто не было. И он больше не стал его терять, бросившись к трапу в торце машинного отделения.
После Си-эн-эн Бухгалтер сделал почти аналогичное заявление для НТБ и сразу повеселел. Лопухин предложил позвонить кому-нибудь из РТР, но Бухгалтер отказался. Государственным телеканалам он не доверял, поскольку был уверен, что их за ниточки дергают из Кремля.
Главное, что он успел передать СМИ информацию до того, как за «Рассвет» взялись российские власти. Каким образом они будут действовать, Бухгалтер не знал, но ничего хорошего ожидать не приходилось – это уж точно. С приходом нового президента в России наступило время жестких решений.
Бухгалтер сделал сильный ход со своими заявлениями, но готовиться все равно нужно было к худшему. И прежде всего следовало обезопасить тыл. Задача была не из легких, учитывая то, что в строю у Бухгалтера осталось всего девять человек. Но ее нужно было решить во что бы то ни стало.
Бухгалтер загнал Лопухина обратно в спальню и закрыл дверь на ключ. Допрыгав до телефона, он как раз собирался вызвать к себе Беслана, когда тот сам появился у дверей каюты.