Своими руками беду впустила.
Раза три уже заходили к ним во двор старички. Такие благостные, обходительные, приятные.
– Вы тут, милая, навсегда поселились или как?
– Не знаю, – ответила она. – Может, потом подыщу себе место, на деревню уйду. Трудно с тремя ребятами… А вам-то что, отцы?
– Ничего, милая, ничего. Не знаем, куда деваться, пристанища ищем.
– Пол-избы пустует, живите, если понравится, – пригласила она.
– Нет, нет, мы еще потерпим. Обойдется. Не станем вас стеснять, зачем… Такие детки славные! Пусть летают по всей избе. А тот, старший, светленький, уж не кузнеца ли сынок, а?
– Нет! – отрезала она. – Мой… Винцукас.
– А-а-а… Ну да… Ну да…
В другой раз они просто так заглянули.
На третий старички явились с двухколесной тачкой.
– Если дозволите, милая, оставим это где-нибудь в уголке на сеновале.
Разве ей жалко?
Оставили замызганную кадушку, лохань с гнутой трубкой и большой черный котел. От этой утвари все еще шел тяжелый дух браги. Но что ей, места мало? Чем только сейчас, в войну, не промышляют люди? Каждому есть надо. Первым делом человеку надо поесть.
Антанас снова дернул шнурок, поднимая Юозукаса, и она поняла, что все равно уведут, не отпустят ребенка.
Хотела опять просить: «Погоди… Погоди еще, Антанас…»
Но он встал с камня, а немец покрикивал, махал рукой и прямиком через огурцы шагал к дороге.
Тогда она крикнула:
– Твой! Твой ребенок, Антанас! Он разозлился не на шутку:
– Тьфу! Ври! Ври больше! Будто я сам не вижу… Смотри, чернявый какой. И нос горбатый.
– Ведь это у тебя нос горбом, у тебя! – снова крикнула она.
– Рассказывай…
Тут ему в голову пришла отличная мысль.
– Ну, покажи того, если не врешь. Где другой, покажи, ну! Она точно приросла к земле – не могла двинуться с места.
– Где это видано, чтобы родное дите за какого-то черномазого отдать, хо!
Ему было весело. Отличная мысль и, главное, вовремя пришла в голову!
Он дернул шнур.
А в самом деле…
В самом-то деле как?..
Она увидела, как они шли к кузнице, эти двое, и велела Винцукасу бежать на чердак. Велела спрятаться в углу за всякой рухлядью и не вылазить оттуда, что бы ни было.
В самом деле… Не может ведь она, не может отпустить Юозукаса. Уведут, сейчас уведут ребенка, и не вернется больше. Никогда. Она не может отпустить родное дитя, в самом деле… Надо самой забраться на чердак и позвать Винцукаса. Как быть… Силы в человеке не бесконечные. Рано или поздно приходит им конец.
Да никак не двинуться с места. Так и приросла к земле.
Надо еще раз попросить Антанаса.
Сказать: «Погоди… Погоди, Антанас, еще немного… Пусть не торопится твой немец, пусть еще огурцы поищет. Погоди!..»