Василий вновь, уже в который раз, открыл глаза и уставился на пыльную лампочку. Черт, три часа ночи, а он, похоже, так и не сможет уснуть...
Однако измученный организм все же нашел в себе силы расслабиться, и уже перед рассветом Бутырин забылся тяжелым, свинцовым каким-то сном, но и во сне видел все те же лица и слышал все те же голоса...
Еще сквозь дремотный омут ему почудился лязг и скрип отпираемой двери, какое-то шушукание, а может, Василий просто подсознательно ждал, что кто-то придет за ним, вытащит на допрос или еще куда. Сложно сказать...
– Эй, сиделец! – чья-то рука грубо ткнула Бутырина в плечо, да так, что он едва не навернулся с нар.
– А?! Что?! – сползя на пол, Василий ошарашенно озирался, слабо понимая, что происходит. Вокруг стояли четверо его сокамерников, и лица их не предвещали ничего хорошего.
– Дрыхнешь долго! – присвистывая, сказал лысый и вдруг быстро, не размахиваясь, врубил кулаком под дых. От резкой, удушающей боли Бутырин застонал, сложившись пополам и ловя ртом воздух, словно вытащенная на берег рыба. Тут же последовал сильный удар по спине. Василий упал на вонючий пол и успел инстинктивно прикрыть голову руками.
Его били и пинали молча, с непонятным тупым остервенением, но без злобы. Василию даже показалось, что эти... просто выполняли работу, не особо приятную, но и не тяжелую – еще бы, вчетвером на одного, козлы!
Сопротивляться было глупо, да и бессмысленно, а еще – страшно. Страшно, что своими попытками дать сдачи он всерьез разозлит их и тогда его просто забьют до смерти.
Вспышки боли во всем теле ломали и корежили Василия, но «отрубиться» ему не давали и по голове не били. Видать, опыта у бивших имелось – хоть отбавляй...
Наконец, практически запинав Бутырина под нары, сокамерники оставили его в покое и разошлись. Кто сел у стола, отдуваясь и закуривая, кто пошел к раковине умыться, кто пристроился у параши.
Василий лежал под нарами, весь в слезах и соплях, и никак не мог понять – за что?! Малейшее движение отзывалось болью по всему телу, на запястьях и ладонях, которыми он пытался прикрываться, наливались темные кровоподтеки.
– Э-э, притырок! Вылазь, хватит косить, а то еще добавим! – крикнул ему самый здоровый. Пришлось подчиниться – судя по всему, за добавкой тут не заржавеет.
– За что... за что вы меня? – еле шевеля губами, пробормотал Бутырин, медленно выбрался из-под нар и встал на ноги.
– Ах ты, гнида! – кучерявый, тот, что вчера весь вечер писал, сиганул к нему от умывальника и профессионально ударил ногой в голову. Василий кулем свалился на пол. В ушах звенело, перед глазами вперемежку с какими-то пятнами вертелись ноги обступивших его людей...