— Шашлык только поставили, ждать придется… — вяло отреагировала барменша.
— Хорошо, подождем. А пока — что еще есть из закуски?
— Мужчина, все на витрине… Бутерброды есть, салаты… Хот-дохи и хамбурхеры…
Илья с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться в голос. Ему представился далекий немецкий город Хамбурх, в котором какой-нибудь херр Хюнтер, встретившись с херром Хуставом, желает ему «Хутен тах!» в ответ на его «Хутен морхен!».
— Давайте салатик, вот этот, оливье, и бутерброд с колбасой! — выбрал Илья. — Да, и пару стаканчиков!
Получив свой заказ, он пристроился за крайним у окна столиком, свернул крышечку у запотевшей чекушки, набулькал полстакана, выдохнул и в один глоток проглотил обжигающую жидкость.
«Ну, с почином, Илья Александрович!» — поздравил он себя, заедая водку салатом.
«Хор-рошо пошла! Вот маладца!» — немедленно откликнулся кот Баюн.
«Сволочь! Чтоб ты сдох!» — Илья разозлился и налил себе вторую порцию.
В желудке потеплело, в теле образовалась ожидаемая легкость. Голова, однако, оставалась ясной, и Илья стиснул зубы. Напиться в одиночку — это, как выяснилось, не так-то просто, одного желания тут мало…
Первая чекушка между тем закончилась, да и салат подошел к концу. За грязноватыми витринами «стекляшки» стемнело, и в павильончик потянулись посетители.
Илья трижды подходил к барменше, которую, как оказалось, звали Надей, а аборигены именовали «хозяйка», чтобы узнать, как обстоят дела с его шашлыком. Надя равнодушно тянула в ответ: «Ждите-е…», и Илья, в конце концов, махнул на это рукой. Он взял еще чекушку, хот-дог, салат и вернулся к своему столику.
Вскоре у него образовались соседи, двое мужиков, работающих на мелкооптовом рынке возле станции. Один представился Тимуром, второй — Володей. Илья дернулся, услышав это имя, ставшее его ночным кошмаром, но кот Баюн тут же завел свою сладкую песню: «Успокойся, не отвлекайся, все хорошо, мур-мур-мур…»
Пришлось немедленно выпить. Сперва угощал Илья, потом — Володя, затем — Тимур. Тут подоспел уже и нежданный шашлычок…
Остатки здравого смысла и не до конца еще утонувшая в водке совесть попытались было предостеречь Илью от окончательного падения в мутные бездны. Понукаемый ими, он вскинул голову, огляделся — и внутренне содрогнулся. Вокруг него происходило какое-то кошмарное действо, больше всего напоминающее ожившие картины Босха или Питера Брейгеля-старшего.
В душном, наполненном чадом и табачным дымом тесном помещении хохотали, матерились, кричали, спорили, пили и ели не менее двух десятков уродливых созданий обоего пола. Выпученные глаза, сизые носы, красные дряблые щеки, слюнявые рты, обросшие щетиной, аляповатый макияж женщин, грязные волосатые руки мужчин — на мгновение Илье показалось, что в «стекляшке» рядом с ним находится какое-то ужасное, многоглавое и многорукое существо, подобное тварям Хтоноса…