…вот Илья размахивает тысячной купюрой и кричит волоокой Наде: «Угощаю всех! Всех…»
…вот он, полуповиснув на худеньком плече Вики, бредет с ней рядом по заснеженной пустой улице и шепчет в маленькое ушко какие-то горячие слова, а девушка похохатывает, взвизгивая…
…вот они вдвоем в незнакомой квартире, за круглым столом. Играет музыка, кружится в танце Вика, кружатся над ее головой кофточка, маечка, джинсы, трусики, и следом за ними кружится комната, бросая Илью то на некстати подвернувшийся стул, то на шкаф, и в итоге — на разостланную кровать…
Последнее, что он запомнил, — разорванную упаковку презерватива «Телебашня», бледную Викину грудь перед глазами, ощущение ее неожиданно прохладных ног у себя на плечах, шалые закатившиеся глаза и острые зубки, прикусившие его сосок…
* * *
Вадим Завадский покинул грязную станционную забегаловку с тяжелым сердцем. Пьяный Илья, бормочущий какие-то малопонятные глупости, вызвал у Завы жалость и сочувствие.
Вообще-то Вадим хотел попрощаться с другом. Завтра ранним утром он покидал родной город на долгих четыре года, и ему очень не хотелось, чтобы за спиной оставались недомолвки и обиды, тем более если обижался и злился на него лучший друг.
Но одно дело — поговорить с Ильей в нормальном состоянии, и совсем другое, когда кровь в его жилах напополам разбавлена дешевой водкой. Хорошо, хоть ключи от «Троллера» и доверенность вручил.
«Не потерял бы», — вздохнул Зава, посмотрел в темное небо, сорящее колкими снежинками, на проносящуюся в стороне электричку, на черные силуэты деревьев, растущих вдоль железнодорожного полотна, и снова вздохнул.
Завтра утром — прощай, немытая Россия, здравствуй, логичный мир упорядоченного Запада. На четыре года друзьями Вадима должны были стать трудолюбие, аскеза, неторопливая рассудительность и — сотни тысяч разнообразных документов, рукописей, книг, писем, записок, монографий и так далее.
Нельзя сказать, что наказание, наложенное новым куратором на Вадима, очень его огорчило. В конце концов, судьбой каждого человека располагает Бог, а за его неимением (Зава был в этом уверен) — всесильные Пастыри. И еще вчера он душу бы продал за право хоть одним глазком взглянуть на либрорум Великого Круга, но вот сегодня…
Отчего-то Вадиму вдруг очень захотелось остаться. Ввалиться вот сейчас в эту дурацкую и вонючую «стекляшку», хлопнуть Илью по плечу, принять из его рук пластиковый стаканчик с теплой водкой, выпить…
«Стоп! — сказал себе Зава. — Это Хтонос меня искушает. Нет, надо делать то, что должно. Всегда. И тогда…»