О сделанном мною открытии следовало немедленно рассказать Дмитрию. Напарник обеспечивал мою конспирацию. Официантки принимали нас за коммивояжеров из Техаса. Это при том, что на коренных техасцев ни один из нас не был похож ни на грош.
Я уже открыл было рот, когда Дмитрий чуть напрягся и прошептал мне в ухо психотехническим приемом.
– Уже знаю. Ты когда проводишь широкий поиск, фонишь так, что тебя можно в качестве агента по поиску необученных «психов» использовать. Попробуй, на всякий случай, наложить Стиль Стрелка на Стиль его соседа по столику. Может, хоть здесь повезет.
Ледянников, очевидно, перечитал слишком много книг и утратил контакт с реальностью, подумалось мне с каким-то неестественным восторгом. Наложение Стилей не удавалось многим мастерам, что тут говорить о неопытном подмастерье. Дополнительная энергия, конечно, могла бы помочь, но достижение концентрации сразу на двух образах – занятие, от количества энергии не зависящее. Так я своему напарнику и сказал.
Дмитрий с сожалением вздохнул, бросил последний взгляд на ту официантку, у которой в памяти нашлись следы Стрелкового Стиля, затем пробормотал что-то неразборчивое, очевидно сообщение для Островского.
Бравый капитан нехотя оторвался от обсуждения охотничьих ружей, повернул голову в нашу сторону и незаметно подмигнул нам правым глазом.
– Сейчас он разговорит девушку, и та без малейшей психотехники расскажет ему все, что помнит о Стрелке, – излюбленным чревовещательским способом сообщил Дмитрий. – А ты смотри внимательно, вдруг след Стиля станет более четким.
Пришлось смотреть внимательно, причем не только психотехнически, но и глазами, как наш товарищ ловко ухватил официантку за край юбки, сделал ей какой-то комплимент, явно непристойного характера. Девушка резко повела плечами, бросила в ответ еще большую непристойность, однако остановилась перед Алексеем, несмотря на то, что секунду назад еще спешила по каким-то своим делам.
– Вот потому я и считаю себя мизантропом, – тихо пробормотал Дмитрий так, чтобы я его слышал. – Люди в большинстве своем лживы и неискренни даже перед самими собой. Вглядись в эту девушку: по всем правилам приличия ей полагалось немедленно продемонстрировать нам благородное женское искусство нанесения пощечин. Вместо этого она улыбается, оскверняет себя бранью, намекает на то, что дальнейшие непристойные отношения тоже возможны. Ложь? И да и нет. Она лжет только самой себе, утверждая, что это только игра, способ выжить в страшном большом городе. Но это не игра. Ей нужна эта ложь только потому, что на самом-то деле она боится стать собой, настоящей. Той, которую еще можно различить за всем этим. Знаешь, Колька, я иногда задумываюсь, для чего Бог дал человечеству психотехнику. Не для того ведь, чтобы мы плодили искусственные торнадо! Ловушка тьфу по сравнению с Намерением, стилевидением и футуроскопией, поскольку они показывают нам мир без лжи.