– Вернемся домой, – приговаривал Дмитрий, срезая портянку с ноги, – куплю себе швейцарский складной ножик с дюжиной лезвий. И чтобы среди них обязательно нашлось шило. Будь у меня здесь хорошее сапожное шило, замку бы не поздоровилось. Эх, знал бы куда падать…
Освободившись от сапога и портянки, Дмитрий повторно изучил расположение зубцов и пришел к выводу, что могло быть и хуже. А так даже ахилл не задет – сплошное везение и гримаса фортуны.
Для того чтобы вытащить ногу из капкана, пришлось вспомнить полузабытые школьные уроки по управлению собственным телом. Вряд ли кто-либо, помимо «психа», мог бы так вывернуть ступню, как Дмитрий, – разве что йог, если на секунду забыть, что йоги тоже практикуют некую разновидность Мастерства.
Разумеется, без проблем не обошлось. Чтобы освободиться, пришлось добровольно проделать в ноге длинную царапину, немедленно распухшую и набухшую кровью.
– Достойная расплата за глупость, – вынес себе приговор комиссар, раздумывая, как же теперь он будет передвигаться – на раненой ноге, босиком.
И хотя в Калифорнии в феврале уже весна, со дня на день зацветут мимозы, для прогулок без обуви время не настало. Допрыгав до злополучной ограды, Дмитрий перебрался через нее, осторожно спустился на землю и прикинул расстояние до маяка. Метров пятьсот по прямой, около восьми сотен в обход – по тем местам, где раненая нога не подведет, а открытые места не выдадут посторонним. Интересно, где сейчас Мэтт: побежал спасаться по заранее разведанному пути, вернулся тайком к маяку или же решил сначала вызвать подмогу?
Идти, не опираясь на раненую ногу, да еще босиком было почти невозможно. Вокруг располагались столь богатые залежи грязи, что одного только акра с лихвой хватило бы на небольшое европейское государство в дни ненастья. Пара неверных шагов – и грязь попадает в рану. Пришлось снимать второй сапог, искать в карманах носовой платок, делать из него, в сочетании с портянкой, импровизированную повязку-мокасин.
Выстрел со стороны маяка раздался тогда, когда Дмитрий поправлял развязавшуюся и сползшую повязку в юбилейный десятый раз.
Единственный выстрел и тишина. Сосчитав про себя до десяти, Ледянников отбросил в сторону страхи и беспокойство за товарищей. Их ведь двое, а значит, оба живы. Если бы одного застрелили, второй обязательно использовал бы пистолет, чтобы отомстить, и выстрелов было бы не в пример больше. Но, черт возьми, что там происходит?
Произведя простейшие математические подсчеты, Дмитрий пришел к выводу, что в момент прибытия к маяку повязка развяжется еще двадцать с чем-то раз. Этак он приползет слишком поздно, безо всякой пользы для дела. Идея пришла в голову как-то незаметно, будто сама собой. Проверив, насколько плотно сидит за поясом пистолет, плотно ли закручена крышка от использованной во время дезинфекции фляжки с русской водкой, Дмитрий поплевал на ладони, перекрестился на всякий случай и зашагал к маяку намного быстрее, чем минуту назад. Шел он привычным для каждого архиповского ученика способом – на руках.