Еще три километра. Машин стало поменьше, и в пляске огней на мокром шоссе им удалось подобраться к Паршину. Теперь все шли гуськом: Хэммет, Паршин, Корецкий.
— Хомутов, ты где? — Гриднев включил радиотелефон.
— Здесь я, Александр Романович, иду за ними.
— Не пропусти передачу конверта.
— Камера — на всех парах. Не пропущу.
— Когда Паршин начнет приравниваться к Хэммету, — сказал Гриднев Корецкому, — обгоняй их, но особо не отрывайся. Будем ловить момент.
Снова включил радиотелефон:
— Саблин, как у вас?
— Порядок, — ответил немногословный Саблин.
— Паршин за вами.
— Знаю, — сказал Саблин и отключился.
Гриднев внимательно следил за паршинской машиной: вот-вот увеличит скорость. Увеличил. Отставая на полкорпуса, уже идет рядом.
— Корецкий, — предупредительно напомнил Гриднев.
— Вижу.
Корецкий нажал на акселератор, и «Волга» рванула вперед, перестроилась в левый ряд, пошла впереди Хэммета, И Гриднев не видел, как «жигуленок» Паршина поравнялся о хэмметовской «Волгой», пошел справа от нее, потом Паршин протянул руку и бросил конверт в открытое окно «Волги». Все это заняло считанные секунды. Гриднев потом подсчитал их, — ровно шесть! — когда смотрел эпизод, снятый сразу с двух камер — Хомутовым и Саблиным. Хорошо снятый, несмотря на скупое — дождь! — освещение…
* * *
Паршина взяли просто. Он заметил погоню и понял, что ему не уйти. Щемящая боль в груди затуманила сознание, и он увидел впереди не асфальт дороги, а коридор одесского гестапо с идущим навстречу гауптштурмфюрером Гетцке. Встряхнул головой, будто разгонял видение, замигал указателем правого поворота, перестроился, пошел к тротуару, встал.
— Вы арестованы, — сказал Саблин, открывая дверцу водителя.
Паршин не отозвался. Он сидел, закрыв глаза и запрокинув голову на сиденье. Руки безжизненно висели по бокам.
— Обыщи его, нет ли оружия, — произнес подошедший сзади Ратомский. — Мне что-то не нравится этот обморок.
Саблин нашел зажигалку и фляжку с коньяком. Оружия не было. Паршин открыл глаза.
— Нитроглицерин, — попросил он одними губами, — в кармане.
— Сделано, — ответил Саблин, сунув ему в рот таблетку из тюбика, найденного в лицевом кармане пиджака. Минуту спустя боль отпустила сердце.
— Я давно заметил слежку, — проговорил Паршин, уже оживая. — А свернув, понял, что это конец.
— Почему же вы подарили нам Хэммета? — улыбнулся Ратомский. — Ведь вы могли сказать ему, что за вами следят.
— Надоело быть на побегушках у барина. Мне опять в тюрягу, а ему житье царское?
— Почему опять?
— Хватит, поехали, — оборвал его Саблин: ему не понравился этот псевдодопрос в машине. — Евгеньев поведет свою машину. Ты за рулем, а я с Паршиным. Ему еще надо отлежаться от сердечного приступа.