Кот завозился и вытащил из-под себя пульт от телевизора. Пу И умильно поглядел на Лолу и нажал лапой кнопку включения.
Кеша Лютиков переходил от стола к столу, и сердце его мучительно сжималось от зависти. Люди играли! Люди делали ставки, бросали на зеленое сукно разноцветные фишки, открывали новенькие колоды карт, глянцевые, пленительно пахнущие типографской краской; люди следили за вращением волшебного колеса рулетки, за стремительным бегом сверкающего шарика… люди выигрывали, а он только ходил вокруг и глотал горькую слюну зависти.
Для Кеши неземной музыкой звучали призывные возгласы крупье, шорох лопаточки, сгребающей фишки, дребезжание подпрыгивающего шарика. Бывали времена, когда и он гордо подходил к этим столам с приятно оттопыренными карманами, небрежно бросал крупье: «Сорок на красное!» и следил за вращением колеса фортуны взволнованным, пылающим взглядом! Времена, когда он делал большие ставки и, выиграв, щедро давал здешней обслуге на чай. Тогда его узнавали, с ним почтительно здоровались, как с достойным уважения, значительным человеком. Правда, выигрывал он редко, но это — только потому, что тогда он еще не знал главного секрета игры. Вот если бы сейчас у него было хоть немного денег! Он быстро отыгрался бы за все свои бесчисленные проигрыши, потому что теперь он догадался, как нужно ставить, чтобы не проигрывать! Но теперь, как назло, у него совершенно нет денег. Бабка, чтоб ее черти забрали, не пускает его на порог. Как он ни пытается ее разжалобить, старуха остается непреклонна. После истории с перстнем ее как подменили… неужели она что-то пронюхала? Да не может быть! Откуда? В конце концов, она сама виновата! Дала бы ему денег просто так, без всех этих унизительных разговоров — и ему не пришлось бы идти на крайние меры!
Кеша подошел к очередному столу и вытянулся, чтобы через головы счастливых игроков разглядеть поле битвы, на котором капризная удача улыбалась не достойным, а везучим… толстый мужик в дорогом сером костюме поставил целое состояние на черное.
— На красное, ставь на красное! — не выдержав, прошептал Кеша.
— Отвали! — огрызнулся толстяк, бросив на Кешу презрительный, неприязненный взгляд.
Кеша отступил, опустив глаза — он боялся, что его перестанут пускать сюда, тогда он не сможет дышать волнующим воздухом азарта, и жить ему станет совсем незачем.
Он опустил глаза — и сердце взволнованно забилось.
На полу, прямо у его ног, лежал бумажник. Прекрасный бумажник из отлично выделанной крокодиловой кожи, откормленный, толстенький бумажник! Кеша сквозь тисненую кожу своим рентгеновским взглядом увидел хрустящие зелененькие бумажки, наполнявшие этот бумажник, а значит — возможность играть!