Когда Кирилл поднял меня на ноги, я уже ревела.
— Ну‑ну, нельзя позволять знакомым мужчинам так с собой обращаться.
— Да я его сегодня первый раз видела! Больной какой‑то! И Валька тоже!
Он посмотрел с сомнением.
— Да честное слово, она говорит — приходи, познакомлю с приличным человеком, вот и познакомила. Черт знает что! — От злости слезы мои высохли. Не знаешь, она со всеми так развлекается или только со мной?
— Не знаю, — он пожал плечами, — я мало с ней общаюсь.
Я с грустью смотрела на оторванные пуговицы, вдобавок еще и плащ запачкался. Что делать? Кирилл тронул меня за руку:
— Зайдем ко мне, это тут рядом. Приведешь себя в порядок, потом я тебя провожу.
— У тебя есть телефон? Мне надо позвонить, чтобы соседка спать не ложилась, ключей‑то нет.
— Есть, пойдем.
Шли мы недолго. Улица называлась Зверинская и начиналась она прямо от зоопарка.
— Тут близко.
— Львы по ночам спать не мешают, сильно рычат?
— Бывает. — Он засмеялся.
Мы вошли в один двор, он был проходным, потом в другой. Дворы были колодцы, и в самом темном углу Кирилл вошел в парадную. В квартире на первом этаже он сразу же зажег везде свет. Крошечная прихожая. Из нее кухня каким‑то углом, две комнаты.
Кирилл достал мне коробку с шитьем и усадил на продавленный диван. Обстановка в комнате была бедноватая, а впрочем, какое мне дело? Сейчас позвоню по телефону Галке и уйду.
— Ты здесь один живешь?
— Сейчас да, — пояснил он, — мама умерла три месяца назад.
А когда же его бросила жена? Но опять‑таки, это не мое дело. Я позвонила, у Галки было занято.
— Выпьем кофе? — нерешительно предложил Кирилл.
Пуговицы я уже пришила, плащ кое‑как почистила, побывала и, с позволения сказать, в ванной — маленьком закутке, где стояло какое‑то корыто на полу и висел душ. Да моя коммуналка по сравнению с этим — хоромы!
Пока он заваривал кофе, я рассматривала кухню, смотреть‑то, Собственно говоря, было не на что. В маленьком, неправильной формы помещении стояли стол, два табурета и шкафчик для посуды. Окно выходило в тупик. Стены трех домов образовали равнобедренный треугольник, и в этот треугольный колодец не было входа. Жильцы с верхних этажей бросали вниз всякую всячину, таким образом, можно с уверенностью констатировать, что окно кухни Кирилла выходило на помойку.
— Таня, садись, — позвал Кирилл, со всеми этими событиями мы как‑то незаметно перешли «на ты».
Кофе дымился в чашках, и от него шел приятный аромат. Кофе должен меня взбодрить, а потом я позвоню Галке и поеду домой, пускай Кирилл поймает мне машину.
Я отпила горячий кофе, вдруг голова у меня закружилась, чашка выскользнула из рук и упала на пол. Последнее, что я помню, это лужица кофе и осколки от чашки на грязно‑сером линолеуме.