– Может быть, все дело в ультрамарине? – задумчиво проговорил Никита.
– В чем?
– В ультрамарине. Это редкий и очень дорогой краситель, который производится только у нас в Новоапраксино.
– И больше нигде в России? – уточнила я.
– Обижаешь! – с гордостью ответил Никита. – Больше нигде в мире!
– А сейчас вы его выпускаете?
– Какое там! Производство чересчур дорогостоящее! В нашем сегодняшнем состоянии нечего и думать о такой трудоемкой технологии!
– А как же жить без ультрамарина? – задала я провокационный вопрос, но Никита снова не понял сарказма.
– Вообще‑то его покупали в небольших количествах одна голландская компания для производства художественных красок и баварская фирма, которая использует ультрамарин в оптическом производстве. Они и сейчас присылают нам заявки, но мы вынуждены отказывать – сама видишь, почему. Но до меня доходили сведения о том, что в Германии разворачивается очень крупное химическое производство, в котором ультрамарин играет очень важную роль.
– А если вам не удастся найти средства, что ждет комбинат? – спросила я напоследок, потому что и так уже все было ясно.
Что ждет… – вздохнул Никита. – Банкротство, что же еще… И все к тому идет, то есть фирму объявят несостоятельной, проведут торги, и комбинат купит какой‑нибудь миллионер, который выплатит долги бюджету, а дальше будет делать с предприятием все, что сочтет нужным.
– А как проходят такие торги? – поинтересовалась я. – Как обычный аукцион, какие показывают в кино: три удара молотком, все участники поднимают цену?
– Да нет, – Никита поморщился, – предприятия и крупные объекты недвижимости не продают с молотка, в таких случаях обычно проводят закрытый тендер.
Я насторожилась, как кот, который услышал в сене шуршание и писк. Словосочетание «закрытый тендер» было мне хорошо знакомо по злополучному делу «Домовенка».
– А кто проводит этот тендер? – осторожно поинтересовалась я.
– Чаще всего – КУГИ, Комитет по управлению городским имуществом…
– Да знаю я, что такое КУГИ! – машинально ответила я.
Круг замкнулся. Все это дело начиналось с КУГИ и КУГИ заканчивается. И Новоапраксинский комбинат имеет ко всей этой истории с коммерческой недвижимостью самое непосредственное отношение.
– Саша, о чем ты думаешь? – теребил меня Никита.
Оказалось, я уже минут десять сижу с застывшим лицом и не откликаюсь на зов.
– Мне надо идти, – очнулась я от транса.
– Куда идти, что с тобой, у тебя такое странное выражение лица… С тобой ничего не случилось? – Он тревожно заглянул мне в глаза.
Милый мой, если бы ты знал, сколько всего со мной случилось! Причем за какие‑то две недели! Раньше за десять лет нашей разлуки ничего особенного не происходило, а теперь вот произошло.