Вечер подошел наконец к завершению, я долго подвигала себя на мытье посуды и наконец решилась. На кухне уже хозяйничал Петр Ильич все в том же клетчатом мамулином передничке. Я пригляделась к нему внимательнее: на вид не такой уж он и пожилой. Из расстегнутого ворота рубашки виднелась крепкая загорелая шея, весь он был подвижный и подтянутый, одним словом, вполне может произвести впечатление на женщину старше пятидесяти… Это я про мамулю, но вы меня не выдавайте…
Мы мирно сосуществовали на кухне, когда появилась утомленная мамуля. Я ее понимала: самым трудным делом оказалось вытолкать из дому Ираиду. Но мамуля преуспела и теперь присела на табурет перевести дух.
Мы с Петром Ильичей как раз закончили и подсели к ней, чтобы спокойно выпить чайку.
– Вот гляжу я на вас, Сашенька, – вкрадчиво начал он, прихлебывая чай, – и удивляюсь. Такая привлекательная молодая женщина, умница, и так, простите, нерасчетливо расходуете свои способности!
– Во‑первых, – начала я, поставив чашку и сообразив, что разговора не избежать, – с чего вы взяли, что у меня способности? С чего вы вообще взяли, что я умница? Мы с вами почти не разговаривали…
– Александра! – начала было мамуля, но Петр Ильич остановил ее легким движением руки.
– Уж простите, если кажусь вам слишком назойливым, но наше старинное знакомство с Лялечкой, – тут он повернул голову и ласково поглядел на мамулю, отчего та заулыбалась, как будто услышала, что массажистка Лина Пантелеймоновна согласна принять ее в любое время без записи, – наше давнее и близкое знакомство позволяет мне… помочь вам советом…
Я смолчала, потому что в голове вертелась только совершенно хамские варианты ответов типа: «Не учите меня жить, лучше помогите материально». Мамуля мне такого в жизни не простит!
Петр Ильич принял мое молчание за согласие на продолжение нравоучений и проговорил, отечески коснувшись моей руки:
– Насчет ваших способностей я убедился, прочитав кое‑какие ваши публикации. Лялечка любезно мне их предоставила.
Я в полном удивлении перевела взгляд на мамулю. Она хранит газеты с моими статьями? Вот уж ни за что бы не подумала!
Мамуля опустила глаза и слегка зарделась.
– Что касается вашего остроумия и привлекательности, эти качества бросились мне в глаза при первой нашей встрече, – гнул свое Петр Ильич.
Польстил, ох польстил мне дамский угодник! Однако нужно было заканчивать бесполезный разговор и идти спать.
– Зауральск – это где? – нарочно грубо спросила я, чтобы Петр Ильич понял, что ничего ему тут не светит.
Думает, приехал из какой‑то Тьмутаракани, охмурил старую знакомую и ее дуреху‑дочку, так сразу его и прописали в большом городе. Как говорится, хоть и северная, а все‑таки столица…