Мы уговорились отправиться вместе с Бойлем в лагерь Фейсала, чтобы составить план наступления, и после завтрака англичане и арабы приступили к работе, обсуждая остающуюся часть похода к Ваджху.
Мы решили разбить армию на отряды, которые независимо друг от друга должны были продвинуться к месту нашего сосредоточения у Абу-Зерейбата в Гамде, последнем пункте перед Ваджхом, где можно было найти воду.
Бойль согласился, чтобы «Гардинг» на одну ночь сделал остановку в Шерм-Хаббане и выгрузил для нас на берег двадцать бочек воды.
Для атаки на Ваджх мы предложили Бойлю высадить десант из нескольких сот людей племен гарб и джухейна к северу от города. Во-первых, здесь у турок не было постов, во-вторых же, оттуда лучше всего было обойти гавань.
У Бойля было по крайней мере шесть судов с пятьюдесятью орудиями, чтобы отвлечь внимание турок, и один гидроаэроплан, чтобы управлять артиллерией. Мы предполагали прибыть к Абу-Зерейбату 20 января, к Хаббану, чтобы запастись водой, доставленной туда «Гардингом», 22-го, а на рассвете 23-го десант должен был быть высажен на берег, и к этому же времени наши кавалерийские отряды отрезали бы все пути к бегству из города.
Известия из Рабега были утешительны, а турки не делали никаких попыток воспользоваться незащищенностью Янбу. Там были наши уязвимые места, и, когда радио Бойля успокоило нас относительно них, мы воспряли духом. Абдулла уж почти достиг Аиса, мы были на полпути к Ваджху – инициатива перешла к арабам. Я настолько обрадовался, что на минуту потерял самообладание, с торжеством заявив, чта через год мы будем стучаться в ворота Дамаска. Но собеседники умерили мои восторги, и моя вера угасла – хотя это не оказалось несбыточной мечтой. Пять месяцев спустя я побывал в Дамаске, а через год де-факто являлся его правителем.
Армия в бир Эль-Вахейди насчитывала пять тысяч сто верховых на верблюдах и пять тысяч триста пехотинцев, с четырьмя крупповскими горными пушками и десятью пулеметами, а для транспорта у нас было триста восемьдесят вьючных верблюдов.
Наше выступление было назначено на 18 января после полудня, и в этот час подготовительная работа Фейсала была закончена. После завтрака палатка была сложена. Литаврщик ударил несколько раз в литавры, и все замерло. Мы наблюдали за Фейсалом.
Он поднялся с ковра, на котором давал последние указания Абд эль-Кериму, взялся за седло и громко сказал:
– Уповайте на Бога!
Затем он сел на своего верблюда. Когда он двинулся вперед, мы последовали его примеру, и вся масса одновременно пришла в движение.