– Счастье-счастье – оно ж внутри нас, – шел и повторял Акимыч, пытаясь образно выразить свое желание Фортуны. – Ага. А что же я хочу?.. Ну, первое желание – это разнузданный секс с Анджелиной Джоли, пока не надоест, а второе – денег, чтоб куры не клевали! Нет, надо как-то лучше выражать, а то кинут с неба – сто мешков с копейками... А одно можно или два?.. А как бы два в одном, если можно, допустим, лишь одно?..
Оставалось миновать еще одну очередь , когда Акимыч бросил взгляд на небо и вмиг покрылся пупырышками: из серого облака на него свешивалось и смотрело лицо бывшей жены Верки-дуры.
– От тебя ж ни кожи, ни мяса Анджелинке-то Джоли, – напомнила ему с неба его дура Верка, скончавшаяся от рака три года назад. Они и не жили уже лет десять до ее светопреставления .
– Но-но-но!.. – собрался с духом и погрозил Верке пальцем Акимыч. – Но-но, Бабуля-ягуля...
– Ехидный, – сплюнула на Акимыча сверху Верка. – В аду сгоришь – за все свои дела.
– Буду гореть в аду, – откашлялся и сразу согласился Акимыч. – Рядом с тобой, Вера.
– А за что, засранец?.. – уточнила Верка.
– За то самое, – поддразнил покойницу Александр Акимыч. – Буду гореть, если счастья не получу, вот так-то! – Тут Невменько церемонно раскланялся с охраной храма и вошел в него.
Очередь словно и не заметила такой вопиющей циничности, а Акимыч, надо вам сказать, ни в каких очередях сроду не стоял, имел такой талант не стоять и проходил везде, где бы то ни было... Правда, счастья это особого ему не приносило, так ведь и горя не было никакого, если трезво глянуть на ситуацию жизни Александра Акимовича Невменько, генерального директора МП «Катафалки для кошек энд собак».
«Перестань строить рожи, Паша», – слышу я уже пятьдесят лет от мамы, бабушки, деда, а теперь мне это повторяет моя жена, тесть и теща.
– Перестань строить рожи, Паша!..
Павел Олегович от души состроил рожу в спину своего водителя.
«Может, счастья попросить?» – сосредоточенно глядя на очередь к храму пророка Илии, рассеянно думал Голда. Потом вспомнил, что он – банкир и в принципе как бы счастлив уже, и снова состроил печальную рожу.
Голда Павел Олегович, банкир.
Солидный, в приличных брюках. С животиком.
Ну, с ним все понятно...
«Он хорошо воспитан, обучен искусству лжи и умеет скрывать свои реальные чувства и помыслы, например такие, как желание пойти в туалет во время важных переговоров...» Эти слова были явно не про Павла Олеговича Голду, явно не про него. Павел-то Олегович ни в чем себе не отказывал. Он был на редкость эмоционален и возбудим, пожалуй, он даже был и, собственно, есть – самый эмоциональный банкир в России за всю историю банковского дела страны...