Я еще раз затянулся сигаретой и обвел взглядом скверик. Женщина, которая укачивала коляску с младенцем, когда я вошел в сквер, теперь тетешкалась с ним, крепко, но нежно держа его маленькое тельце. Дети постарше играли в песочнице. Бабушки с удовольствием смотрели то на молодую мать, то на своих внуков и внучек, лепящих песочные куличики. Иногда они с явным неодобрением косились на меня и мою сигарету. Я проигнорировал их укоризненные взгляды и продолжал курить и размышлять.
«Почему эти безмятежные картины семейного счастья вызывают во мне такие непонятные чувства? Что в этом такого, что заставляет меня тосковать о неправильно прожитой жизни?»
Один из мальчишек в песочнице попытался вырвать у девочки куклу. Та заупрямилась, дети изо всех сил потянули куклу каждый на себя, и кукла сломалась. Нога, за которую ее держал мальчик, выскочила из паза. Дети тут же хором заплакали, а старушки торопливо направились к ним, чтобы выяснить причину их слез.
«Вот тебе и отгадка», – подумал я. Я встал и подошел к детям, которые заплакали еще громче от попыток бабушек успокоить их и как-нибудь отвлечь от сломанной куклы.
Подобрав испорченную игрушку, я осмотрел ее и легко вставил отломившуюся ногу в паз, а затем протянул ее детям. Те сразу же перестали плакать и уже через несколько секунд вновь начали мирно играть все вместе. Только слезы, еще блестевшие на их щеках, говорили о том, что дети совсем недавно плакали.
Бабушки одобрительно посмотрели на меня, простив мне все еще горящую сигарету. Одна из них даже угостила меня домашним печеньем. Поблагодарив их, я сунул печенье в карман и вновь уселся на свое место.
«Вот и разгадка. Мне всю жизнь просто не хватало человеческого тепла. Мои родители всю свою жизнь работали, почти не уделяя мне внимания, а потом я и сам этого не хотел, постоянно бунтуя против отца. Потом армия, куда я пошел вопреки его воле. Потом команды усмирения и работа палача. И все эти годы ни капли человеческого тепла. Я привык смотреть на людей как на кукол и соответственно обращаться с ними, даже с друзьями, даже с грозным и всесильным сэром Найджелом. И они отвечали мне тем же. Бездушие и целенаправленное манипулирование людьми стали основой моей жизни. И жить по-другому я не мог, потому что это бесчувственное манипулирование вошло у меня в привычку, стало основой всей моей жизни.
А теперь все переменилось. Я встретил человека, который был настолько наполнен человеческим теплом, что дарил его всем, у кого хватало духу принять этот дар. Светлана не просто одарила меня любовью, но и научила любить. И эта любовь не могла не изменить все то, с чем я жил раньше. Все. Абсолютно все. Научившись любить, я впервые в жизни понял, чего я лишился из-за своего бунтарства и службы. И это полностью изменило мое отношение к моей работе, к организации палачей и ее запретам».