Обвисшая на веревках Алиса фон Трахтенберг неожиданно широко распахнула ресницы: ее остановившийся взгляд был безумен.
– Каледин! – дико и отчаянно завизжала она. – Прокуси губу!
– Чего? – дернулся почти уснувший Каледин.
– ПРОКУСИ ГУБУ! НА ПЕЧАТИ НУЖНА ТВОЯ КРОВЬ!
Лицо Алисы так исказилось, что Каледин не раздумывал ни секунды. С хрустом прокусив насквозь нижнюю губу, он выплюнул кровавый сгусток в центр маленького шарика, светившегося мертвенно-лунным светом.
Раздался чудовищной силы рев – как позже рассказывали соседи, они приняли его за отзвук грома, издаваемого сильнейшей грозой. Некоторые даже посчитали сие проявлением «белой горячки» – ибо откуда быть грозе в конце февраля. Комната содрогнулась от страшного подземного удара – по потолку и стенам, подобно ящерицам, побежали кривые трещины. Веревки на руках Алисы треснули и резко ослабли, а Каледин вместе со стулом и вовсе свалился на пол – в его ногу повыше ступни воткнулся обломок гвоздя. Из трещин в полу фонтанчиками брызнула раскаленная жидкость, похожая на вулканическую лаву, вверх ударил пар, как от гейзеров. Елизавета выронила шприц, разбившийся вдребезги. Согнувшись, она ничком упала на вздыбленный от жара паркет – ее тело раздирала ужасная боль. Светящийся шар дрогнул, взрываясь мельчайшими осколками: лицо Каледина и тело Алисы покрылись порезами, один из осколков со свистом разрезал веревку на руке фон Трахтенберг. Алиса, освободив левое запястье, вцепилась в узел на правой руке, ломая ногти. Рев прекратился, и светящиеся глаза Баала погасли… из нарисованных черепов, разбрызгивая огонь, выплеснулась раскаленная лава. Мертвая голова карфагенской царицы взорвалась столпом брызжущих искр – над Печатью Луны огромным куполом поднялось пламя.
– Аааааааа… – раздался жалобный и тихий стон. – АААААА! – прозвучал он снова, превращаясь в полный ненависти вопль.
С пола поднялась Елизавета Батори. Ее глаза были затоплены жаждой мести и отвратительной черной злобой. Измазанная в загустевшей крови девушка выглядела так же молодо, как и раньше – за единственным исключением.
Волосы Елизаветы, рассыпанные по плечам, стали полностью седыми.
– Берегись! – заверещала Алиса, но Каледин и так понял, что ему не повезло – зажав в руке нож, Елизавета бросилась на него, наклонив голову, она напоминала озверевшего быка, атакующего тореадора. Развернувшись, Федор со всего маху треснул ее стулом, к которому был привязан, с такой силой, что тот разлетелся в щепки. Однако, вопреки его ожиданию, Батори вовсе не рухнула со сломанным позвоночником, а лишь пошатнулась. Оскалив зубы, она рассекла воздух ножом, едва не задев его нос. Освободив вторую руку от веревки, Алиса повисла вниз головой, дрыгая ногами и усиленно извиваясь, пока не добилась своего: путы на лодыжках не выдержали тяжести ее тела, и девушка с грохотом обрушилась на пол. Каледин обернулся на звук, чего делать явно не следовало – мастерски выбросив вперед руку, Елизавета вогнала ему отточенное лезвие прямо в грудь. Каледин упал как подкошенный. Отвернувшись от него, Батори цепко схватила Алису за горло, приподняв в воздух с неженской силой.