В ответ войско союзников окрепло духом. Оно ринулось вперед, не видя, что конница противника уже показалась у них за спиной.
Кто-то закричал, указывая на это. Густав тут же заорал на прислугу, и те бросились разворачивать пушки в сторону надвигавшегося конного отряда. В пылу сражения все забыли о напутствии капитана и теперь старались наверстать упущенное.
Они едва успели выстрелить и проследить, как ядра, прыгая среди коней, разили их. Задние наскакивали на смятые ряды передних, кони заржали, заплясали на месте.
Капитан Эжен бросил своих матросов навстречу коннице. Они пробежали между своими отрядами и успели занять выгодную позицию. Тут же прозвучал залп, потом другой, ибо помощники тащили за матросами запасные мушкеты. Лучники выпустили тучу стрел, и масса конного войска почти прекратила свое наступление. Начальники кричали, ругались, секли саблями нерешительных, но новый залп, на сей раз уже из пистолетов, никак не способствовал атаке.
Вскоре подоспела конница союзников. Во главе с раджой она врезалась в смешавшиеся массы противника. Началась страшная сеча, но это дало возможность перезарядить оружие. Пушки грохнули в очередной раз, сея смятение и смерть в рядах противника. Чаша весов явно и неумолимо склонялась на сторону союзного войска.
А на подступах к батарее еще царила угроза окружения. Воины бились уже в двадцати шагах. Густав прокричал приказ заряжать картечью.
Вскоре через переводчика, который постоянно находился рядом, он приказал расступиться рядам своих воинов, и, когда те выполнили приказ, орудие своим выстрелом почти в упор проделало изрядную брешь в рядах наступающих. Петька последовал его примеру, но его успех был скромнее. Однако общее нарастание паники коснулось всего войска наступающих. Оно дрогнуло по всему фронту. К тому же слоны так и не смогли ничего сделать. Они больше вредили, увеличивая панику. Два слона, оставшиеся в живых, носились по полю, и свои же воины разбегались перед ними. Наконец погонщики сумели направить их в тыл, где кое-как успокоили.
Петька заметил изменения, происходящие на поле битвы прямо перед батареей, и радость охватила его юное сердце. Он радостно и победно закричал, но тут же схватился за щеку. В ней торчала стрела, пущенная умелой рукой. Она пробила левую щеку и, слегка оцарапав верхнее небо, застыла. Кровь тонкой и горячей струйкой побежала по шее. Оперенный конец древка покачивался, причиняя сильную боль, рот тут же наполнился кровью, которая вытекала по губам. Петька опустился на лафет, с недоумением оглядел суету боя и, встретившись взглядом с одним из чернокожих, глазами умолял его помочь.