— Мы оба верим, что Томпсон невиновен.
«Я всегда в это верил, — бессильно подумал он. — Боже мой, в глубине души я всегда верил в это и не взглянул правде в лицо».
— Да, я здесь… Большое спасибо. — Хью бросил трубку. — Томпсон клянется, что покрышки не было, когда он укладывал покупки.
— Позвоните губернатору, — взмолился Стив. — Скажите ей… попросите хотя бы на день отсрочить казнь. Дайте трубку мне, если это поможет.
Хью набирал номер администрации штата.
— Это не улики, — сказал он Стиву. — Это цепочка совпадений. Сомневаюсь, что она отложит казнь на этих основаниях. Когда она узнает, что Шэрон и Нил пропали… а вам придется ей об этом сказать… она сочтет это последней отчаянной уловкой.
Поговорить с губернатором невозможно. Со всеми просьбами о дальнейших отсрочках казни следует обращаться к генеральному прокурору. Он будет в восемь часов. Нет, его личный номер нельзя сообщить.
Оставалось только ждать. Когда в окно начал проникать тусклый водянистый свет, Стив и Хью по-прежнему сидели в кабинете, не говоря ни слова. Стив пытался молиться, но в голове вертелось только: господи, они так молоды… все трое так молоды… пожалуйста…
В шесть часов тяжелой неуверенной походкой спустилась постаревшая и измученная Дора и молча принялась варить кофе.
В шесть тридцать Хью поговорил с агентами ФБР в Нью-Йорке. Никаких зацепок. В полночь Генри Уайт улетел в Сент-Велли. Перехватить его в тамошнем аэропорту они не успели. Его увезли на частной машине. Проверялись регистрации в мотелях и аренда квартир. Словесное описание «Понтиака» не дало никаких результатов. Завсегдатаев бара «Мельница» продолжали опрашивать.
В семь тридцать пять с улицы вывернула машина Боба Кернера и затормозила у дома. Он яростно зазвонил в дверь, промчался мимо Доры и потребовал, чтобы ему объяснили, зачем Рональду Томпсону задавали вопрос о запасной покрышке.
Хью бросил взгляд на Стива. Тот кивнул. Тогда Хью кратко все объяснил.
Боб побледнел.
— Вы хотите сказать, мистер Петерсон, что вашего сына и Шэрон Мартин похитили, а вы это скрывали? Когда губернатор узнает об этом, она отсрочит казнь. У нее не будет выбора.
— Не рассчитывайте на это, — предупредил Хью.
— Мистер Петерсон, я сочувствую вам, но вы не имели права не сообщить мне об этом вчера вечером, — резко сказал Боб. — Боже мой, неужели нельзя позвонить генеральному прокурору до восьми?
Осталось всего двадцать минут.
— Двадцать минут — очень много, когда вам осталось жить три часа пятьдесят минут, мистер Тейлор.
Ровно в восемь часов Хью дозвонился до генерального прокурора. Он говорил с ним тридцать пять минут, то нажимал, то спорил, то умолял.