– Посмотрим в лицо сложившимся обстоятельствам! Если тебе надо будет выбирать?
– Бывает, когда выбрать невозможно! Я не могу… и не хочу отказываться ни от одной, ни от другой!
– Тогда ты откажешься от меня! Я не буду тебе помогать в создании второй семьи.
– Речь об этом и не идет. Агнес моя жена, и останется ею. Мари-Дус никогда не пыталась занять ее место!
– До настоящего времени, во всяком случае! Как только Мари станет матерью твоего ребенка, она может изменить свою точку зрения. Если она так стремится жить во Франции, то, конечно же, с задней мыслью.
– Вы говорите с предубеждением, поскольку не знаете ее! Несмотря на свой возраст, это ребенок: ее сердце и ум чисты! Согласитесь поехать посмотреть ее завтра, а я обещаю вам сделать невозможное, чтобы убедить ее обосноваться далеко отсюда.
Устав столько говорить, Гийом дал молчанию воцариться между ним и мадемуазель Леусуа. Она раздумывала, и ее посетитель решил, что лучше было дать ей передышку, чтобы она осознала последствия категорического отказа… Тремэн понимал точку зрения старой мадемуазель; он знал, что, доверяя ей свою проблему, он ранит любовь, чересчур полную восхищения, которую она испытывала к нему, но уже очень давно он считал ее своей второй матерью, а кому же довериться, если не этому сердцу?
Через некоторое время она подняла голову.
– Хорошо, – произнесла она наконец. – Я поеду… Она остановила рукой порыв благодарности Гийома:
– Подожди!.. Я съезжу только один раз, чтобы осмотреть эту женщину, но я не вернусь туда больше: у меня не тот возраст, чтобы скакать через всю страну и трястись по плохим дорогам. Рассчитывать же на то, что я там останусь, нечего! Есть еще люди, которые нуждаются во мне, и у меня нет ни малейшего желания жить вместе с твоей любовницей. А то я не смогла бы больше смотреть Агнес в глаза. Тебе надо будет подыскать кого-нибудь другого для принятия родов.
Наполовину разочарованный, наполовину удовлетворенный этой полупобедой, Гийом хотел подойти к ней, чтобы обнять, но мадемуазель Леусуа отстранилась от него:
– Я не хочу твоей благодарности. А сейчас уходи!
– Вы возьмете карету, которая приедет завтра?
– Да. И пусть тебе этого будет достаточно!
Не настаивая, Гийом вышел, пошел за лошадью, которую оставлял всегда во фруктовом саду, примыкающем к палисаднику. Он уже почти вышел на улицу, когда мадемуазель Леусуа появилась на пороге двери:
– Она приедет в котором часу, эта карета?
– В семь часов! Я выбрал самую комфортабельную…
Мадемуазель Леусуа согласно кивнула, затем вошла в дом. Гийом повернулся к Али, чтобы прыгнуть в седло. Он чувствовал себя неловко, глубоко униженным и главным образом очень несчастным: потерять уважение и, может быть, любовь своего самого старого друга было горько для него, но она была единственной, умению которой он полностью доверял. Надо было довольствоваться тем, на что она согласилась. Его последней надеждой, очень слабой, однако, было то, что Мари-Дус удастся завоевать ее расположение и смягчить сердце, которое не желало открываться. Разумеется, сделать это чрезвычайно тяжело!