– А где их дом?
– Отсюда примерно лье с небольшим. После Кетеу в направления Валь де Сэр, в местности, которую называют Ля Пернель. Теперь это можно назвать усадьбой. Они окрестили ее Тринадцать Ветров!
– Все как полагается! А как его зовут, этого человека без роду и племени?
– Тремэн. Гийом Тремэн.
Бальи, развязывая галстук, повернулся к хозяину дома, который в этот момент раздувал огонь:
– Ты бываешь там, в Тринадцати Ветрах?
– Нет. Только однажды, на похоронах моей бабушки Пульхерии Осберн, воспитавшей мадемуазель Агнес. Но я туда вернусь только тогда, когда буду нужен мадемуазель Агнес.
По тому, как он произнес ее имя, Сэн-Совер, которому нельзя было отказать в наблюдательности и интуиции, догадался, что здесь присутствуют тайная любовь и едва сдерживаемая ревность.
– Тебя не затруднит показать мне дорогу?
– Да нет же, – сердито сказал Габриэль. – А вы что, собрались туда ехать?
– Да, пожалуй. У меня большое желание посмотреть, похожа ли дочь графини де Нервиль на свою мать? Говорил ли я тебе, что именно ее я искал? А раз уж ее больше нет, то я бы хотел познакомиться с ее копией…
Габриэль с раздражением пожал плечами:
– Она вовсе не похожа на нее, по крайней мере по моим воспоминаниям. Но, если вам так угодно, я покажу вам туда дорогу, только не просите меня вас сопровождать. Сегодня она даже не пришла положить цветы к могиле своей матери. Люди, живущие здесь, больше не представляют для нее интереса… Очевидно, там вы будете приняты с гораздо большей роскошью, чем здесь…
– У меня нет намерения там останавливаться. Я не люблю ни новых домов, ни легких удач. К тому же я оценил твое гостеприимство. Можешь быть уверен, я не покину этих мест, не попрощавшись с тобой.
В тот день, когда бальи де Сэн-Совер отправился в Тринадцать Ветров, Агнес принимала в своей маленькой гостиной за чашечкой кофе каноника Тессона, который пришел провести с ней свой послеполуденный отдых, пообедать в мирной и приятной атмосфере. В большей степени, чем обычно в таких случаях, он совсем не был болтлив за столом: гурман… впрочем, как все каноники, он любил сосредотачивать все свое внимание на том, что находится на тарелке. Особенно, если речь шла о блюдах, искусно приготовленных Клеманс. Он всегда не колеблясь заявлял, что она заслуживает самого почетного места в Пантеоне самых знаменитых кухарок. Но в этот день ни восхитительный паштет из угря, ни рагу из жареного бекаса, заслуживающее высочайшей похвалы, не смогли изгнать со лба каноника хмурую складку, которую молодая женщина заметила впервые. Но морщины не столько омрачал и лицо старого священника, сколько составляли гармонию с его щеками, носом и округленным подбородком, правда, немного прыщавым, но с кожей ухоженной и нежной. Вокруг тонзуры, которая заметно увеличивалась, вспенивались белеющие завитки и локоны.