Ей было там хорошо, и она выходила оттуда лишь на прогулку, в концерт или в Оперу, где сидела в ложе моей бабушки. Скромно одетая, она не привлекала ничьего внимания, несмотря на сильное сходство с императрицей, смягченное разве что светлыми волосами Эльзы. А потом, в 1911 году, наступил этот злосчастный вечер – премьера «Кавалера роз», на которую она явилась вся в белых кружевах, с пресловутым опалом, красивая, как ангел. Этот внезапный блеск несколько встревожил бабушку, но весь зал сиял роскошью, присутствовал сам император, и на очаровательных женщинах сверкали их самые прекрасные драгоценности. Вот только был там один молодой дипломат, какой-то друг представил его Эльзе, и между ними вспыхнула любовь с первого взгляда...
Альдо хотел было вставить, что ему известно продолжение истории, но, не зная, как Лиза воспримет сообщение о его с Адальбером подвигах, счел за лучшее промолчать и на минуту отвлечься от рассказа, дабы полюбоваться рассказчицей.
А та и правда была прелестна, и князь никак не мог понять, как же она ухитрялась в течение двух долгих лет казаться дурнушкой мужчине, отлично разбирающемуся в женщинах. Здесь, в холодном полумраке церкви, ее лицо словно бы светилось в строгой рамке капюшона. Лиза напоминала женщин с картин Боттичелли – с той только разницей, что от нее исходили удивительное тепло и жизненная сила.
Однако Лиза была слишком тонко чувствующей натурой, чтобы не догадаться, что ее слушатель отвлекся.
– Вы меня слушаете или нет? Если вам неинтересно то, что я рассказываю, я пойду...
И встала. Он удержал ее за полу плаща.
– Почему вы решили, что я вас не слушаю?
– Это очевидно. Я говорю о печальных вещах, а вы смотрите на меня с блаженной улыбкой!
Ее характер, увы, не улучшился. Альдо предпочел повиниться.
– Да, признаюсь, я отвлекся на минутку, – сказал он, пытаясь воздействовать на нее самой обворожительной из возможных улыбок. – Но вы сами виноваты в этом: я ведь смотрел на вас!
– Вы смотрели на меня целых два года – этого вам должно было хватить.
– Не говорите глупостей! Та, кого я видел тогда, – это были не вы... Это была какая-то карикатура на вас. Уродливая как смертный грех, если хотите знать правду, какая-то...
– Послушайте, – перебила его Лиза, – не будем к этому возвращаться. И потом, мне действительно уже нужно идти. На чем я остановилась?
– На... на письмах, полученных после войны, когда считалось, что Рудигер пропал без вести? – предположил Морозини после легкого колебания.
То ли ему повезло, то ли он, сам себе не отдавая отчета, краем уха все-таки что-то уловил, но он попал в точку.