– Не страшно, – ухмыльнулся убийца. – Ты слишком быстро примчался. Так что я думаю, как минимум полчаса у нас есть. Да и где тебя будут искать? Не у меня же.
– Логично, – согласился Калашников. – Ну ладно, что тут поделаешь – не терять же зря время. Тогда скажи мне просто – зачем ты вообще со всем этим связался… А, доктор?
– А вот теперь ты сам говоришь банальности, – недовольно заметил профессор Склифосовский. – Разве ты сам не должен был об этом догадаться, взглянув на то, в каких условиях я существую? Ты думаешь, что кухня в пять метров – это моя мечта?
– Ты убивал потому, что у тебя маленькая кухня? – искренне поразился Калашников.
– Тьфу ты… Ну, конечно же, нет, – рассмеялся врач. – Но знаешь, это тоже сыграло роль. Я столько десятилетий резал людей, кромсал им ноги, руки, артерии – кровища до сих пор снится почти каждую ночь – я думал, что хоть на том свете мне за это воздастся. И что в результате? По сути, я сделал для человечества куда больше того же Менделеева, спас тысячи жизней – но почему-то квартира в элитном районе, с уборщицей и консьержкой, досталась ему! Знаешь, хорошо же быть тупым химиком! Это закономерно, что у каждого земного доктора иногда умирают пациенты, других лекарей ты в целом свете не найдешь – но никто всерьез не думает, что исключительно за это он попадет прямо в Ад!
Доктор вслепую потянулся в сторону свободной рукой, не отрывая взгляда от Калашникова. Нащупав на холодильнике стакан воды, он жадно отпил из него.
– Скажем так, я вообще не рассчитывал оказаться в городе, – продолжил Склифосовский. – Но, попав сюда, подумал – ладно, самое худшее уже случилось. Как бы не так! Худшее произошло, когда Главный Суд выдал мне квартирку в этих трущобах, в которой я должен провести сто тысяч лет только из-за того, что «был подвержен гордыне»! Да кто из врачей не подвержен гордыне, покажи мне хоть одного! Ясное дело, я был в бешенстве.
– Это действительно неприятно, здесь ты совершенно прав, – сочувственно вскинул брови Калашников. – Я бы даже покивал тебе в знак согласия. Но сам видишь – не могу.
– Неважно, я тебе верю, – отмахнулся доктор. – Целое столетие подряд, ночи напролет я, врач с мировым именем, ворочался на девичьей кроватке, скрипя зубами под гребаный хэви-метал и обдумывал месть. Сначала я воображал себе Главный Суд и Учреждение в качестве пациентов, вы все побывали у меня на операционном столе, каждому я по тысяче раз ампутировал руки и ноги без наркоза. Время шло, и постепенно мои мечты мутировали в нечто совершенно фантастическое. Я ярко представлял, как режу своим врагам горло, расстреливаю из снайперки, душу гарротой. В