– У нас нет времени, – говорят Кросби, – на замысловатую клевету. Избавьтесь от него.
– Непременно, – отвечает Кросби.
При помощи драм-машины я заставил себя повиноваться и теперь успокаиваюсь под радио.
Сейчас там рекламируют замок Лидс в Суссексе (Лидс разве в Суссексе? Я не силен в британской географии, но мне кажется, что нет), самом красивом в мире замке, где к тому же находится единственный в мире музей собачьих ошейников.
Сногсшибательная информация. Музей собачьих ошейников. Ну сколько на свете видов ошейников? Сотни фасонов? Музей забит ошейниками исторической важности, вот этот носил царский пудель в 1917-м, экспонат вывезен из СССР верноподданным белогвардейским генералом, а этот носила Бесси – первая собака на орбите, а этот нашли на развалинах Помпеи, а этот носил кто-то из «Секс Пистолз»?
Непременно поделюсь этой информацией с окружающими, а если мне в руки попадет интересный ошейник, я вышлю его прямиком в музей.
На сборы у меня уходит вечность. В конце никто не заметит отличий, но мне важна каждая мелочь. Целый час, не меньше, я провожу перед зеркалом, в тоске из-за своей внешности. Как же это я так постарел?
А можно ли все развернуть назад? Войдут ли когда-нибудь в моду морщины? Ну почему я не могу выглядеть лучше? Улицы битком набиты красивыми людьми, молодыми лицами с чудесной кожей. Почему я выгляжу как облученный мутант?
Глубоко в душе я убежден, что выгляжу неплохо, но окружающие сговорились от меня это тщательно скрывать. Ублюдки. Оставьте меня в покое.
Я вытаскиваю содержимое всего гардероба – ну ладно, шкафчика, – и примеряю на себя все возможные комбинации. По радио сообщают, что норвежцы охотятся за подозрительной советской подводной лодкой у побережья. Кажется, в последнее время это происходит сплошь и рядом, но отчего – я не в курсе.
Я примеряю одежду по второму кругу и ужасно злюсь: все выглядит омерзительно, и какого черта у меня нет хорошей одежды, хотя какая разница, меня все равно сегодня вечером не впустят, несмотря на то, что концерт играют в мерзком притоне, где по полу катаются пивные стаканы и бегают крысы.
Для храбрости я закидываюсь спидами.
В конце концов я откапываю драную одежку из любимых секонд-хэндов, она сидит на мне более-менее удовлетворительно, хотя и напоминает обноски большой викторианской семьи. Наконец-то одетый, я безысходно таскаюсь по квартире в поисках всего, что перед выходом надо распихать по карманам. Разыскивая ключи, я уже дошел до той черты, за которой начинают поднимать мебель, но в последний момент все-таки наткнулся на них за такой пластиковой штуковиной, из которой поливают цветы. Теперь я готов.