Стригалев продолжал докладывать:
— Очень эффективен метод предварительного воспитания обоих родителей на одних и тех же подвоях...
Услышав знакомое слово «воспитание», мичуринец Цвях закивал головой.
— Мы взяли взрослые, уже цветущие растения томатов — сорт «Бизон». На один из них прививались молодые сеянцы картошки культурных сортов, а на другие — сеянцы дикарей. Когда зацвели — скрещивали дикие привои с культурными. Процент удачи скрещиваний доходил до ста... Здесь, вы видите, дикарь завязал ягоды. Видимо, томат расшатывает наследственную основу...
Цвях опять кивнул несколько раз. «Расшатывание», «наследственная основа» — это было хорошо знакомо ему.
На языке Федора Ивановича вертелся убийственный вопрос: первый эксперимент отрицает связь между подвоем и привоем, а второй подтверждает — как понять? «Не будем вдаваться в такие тонкости», — сказал он себе. Все двинулись дальше вдоль стеллажа, останавливаясь около каждого нового ящика или горшка. Комиссия в молчании осмотрела стебли табака и петунии, привитые на картофеле. Федор Иванович не стал подкапывать, он знал уже: и там были клубни. Здесь под мичуринской маской зрел хороший «финн-чек» для академика Рядно. Правда, все зависит от того, как подать. Но подавай не подавай, а дело сделано чисто, сама природа говорит в их пользу.
— И тут уже ягоды завязались, — рассеянно сказал Федор Иванович, остановившись перед какой-то очередной прививкой.
— Это Сашины работы, — заметил Стригалев. Высокий, он говорил как будто под самым коньком оранжереи. — Давай, Саша, докладывай.
Из группы аспирантов выступил красивый юноша, почти отрок, с узким лицом и прямыми соломенного цвета волосами, словно бы причесанный старинным деревянным гребнем.
— Здесь мы прививали картофель на черный паслен и на дурман, — сказал он, поднимая на Федора Ивановича смелые серые глаза. — С той же целью — расшатывание наследственной основы. Прививки, по-моему, хорошо удались...
— Это наш Саша Жуков, — заметил Стригален, кладя ему руку на плечо. — Наш активист. Студент четвертого курса. Папа у него знаменитый сталевар. Ударник.
— Где же это ты, сынок, так набазурился прививать? — спросил Цвях. Все заулыбались.
— У Ивана Ильича набазурился, — ответил Саша.
— Хорошо бы исследовать эти ягоды на гиосциамин, — сказал Федор Иванович. — Ведь у дурмана все части содержат этот алкалоид. По нашей теории, он должен быть и в этих ягодах...
Саша оглянулся на Стригалева.
— Ну, раз теория... — сказал тот, встретившись взглядом с московским ревизором, от которого ничего не скрыть.